|
Пользователь
Регистрация: 11.09.2007
Сообщений: 155
Сказал(а) спасибо: 69
Поблагодарили 118 раз(а) в 47 сообщениях
|
«Тарас Бульба» - загадочная повесть Гоголя
ПРЕДИСЛОВИЕ
«Курилка», это такое место, где можно поговорить о чём угодно, даже о глупостях каких-нибудь…
А Николай Васильевич Гоголь – это вам не глупости, а совсем наоборот, один из величайших писателей.
И чуть больше полугода осталось до 200-летия со дня Его рождения…
Владимир Бортко экранизирует «Тараса Бульбу». Бортко, конечно, режиссёр талантливый, но Николай Васильевич Гоголь такие слова находил, что никакому гению их не под силу на киноэкран перенести без урона для содержания…
«ТАРАС БУЛЬБА» - ЗАГАДОЧНАЯ ПОВЕСТЬ ГОГОЛЯ
«Тараса Бульбу» давно уже причислили к детской литературе, воспитывающей патриотические чувства. Повесть включена в школьную программу…
Правда, некоторые девочки, любящие читать книги, эту повесть дочитать до последних страниц не могут…
И это хорошо! Им очень не просто было бы «правильно» понять такие строки:
«А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. "Ничего не жалейте!" - повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя. "Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!" - приговаривал только Тарас. И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении…»
Ведь не виноваты же были эти девицы и младенцы в гибели Остапа! При этом Тарас Бульба – «положительный персонаж»… (Пусть уж лучше не читают этого школьницы, а верят учебникам на слово…)
Но не только школьницы, а даже почтенные литературоведы не всё понимают в этой загадочной повести. У литературоведов можно встретить утверждения, что Гоголь просто подражал Вальтеру Скотту. (А почему не «Капитанской дочке» А. С. Пушкина, интересно знать?) В чём именно заключается «подражание» мне выяснить не удалось. Зато различия между Вальтером Скоттом и Гоголем прямо-таки разительны. В книгах Вальтера Скотта всегда понятны нравственные оценки, которые Автор даёт и персонажам и происходящему.
А у Гоголя? Когда Автор выражается точно, а когда преувеличивает? Когда Гоголь шутит, когда иронизирует и когда говорит серьёзно? К кому относится гоголевская ирония: к персонажам, к читателям или к Автору?..
Не только читатели, но и сам Гоголь до конца не сможет разобраться с подобными вопросами. (Одно слово: «Гений»…)
Возьмём хотя бы текст, где говориться о том, как Тарас Бульба приехал к Янкелю:
«Он прямо подъехал к нечистому, запачканному домишке, у которого небольшие окошки едва были видны, закопченные неизвестно чем; труба заткнута была тряпкою, и дырявая крыша вся была покрыта воробьями. Куча всякого сору лежала пред самыми дверьми. Из окна выглядывала голова жидовки, в чепце с потемневшими жемчугами. - Муж дома? - сказал Бульба, слезая с коня и привязывая повод к железному крючку, бывшему у самых дверей. - Дома, - сказала жидовка и поспешила тот же час выйти с пшеницей в корчике для коня и стопой пива для рыцаря. - Где же твой жид? - Он в другой светлице молится, - проговорила жидовка, кланяясь и пожелав здоровья в то время, когда Бульба поднес к губам стопу. - Оставайся здесь, накорми и напои моего коня, а я пойду поговорю с ним один. У меня до него дело. Этот жид был известный Янкель. Он уже очутился тут арендатором и корчмарем; прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране. На расстоянии трех миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: все валилось и дряхлело, все пораспивалось, и осталась бедность да лохмотья; как после пожара или чумы, выветрился весь край. И если бы десять лет еще пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство.»
Гоголь это серьёзно говорит или иронизирует?
Я не знаю, что думал Гоголь. При жизни Гоголя еврейских погромов не было. (Погромы были «до» и «после»; Николай Васильевич к этому отношения не имел.)
Но из истории известно, что польские воеводства в семнадцатом веке выветрились до ужасного состояния. Выветривали многострадальную Польшу и ватаги польских ясновельможных панов, и украинские казаки, и турки, и татары, и шведы… Каждый выветривал, как только мог. И евреи тоже не были хранителями и собирателями, но возможностей для участия в выветривании и евреев было немного поменьше, чем у других народов, а жертвами выветривания они, может быть, становились немного чаще, чем другие народы… (Интересующимся жизнью Польши в семнадцатом веке советую прочитать Трилогию Генрика Сенкевича.)
А Вальтер Скотт так не написал бы…
Есть так же мнение, что Гоголь создавал своего «Тараса Бульбу» под влиянием украинского фольклора. Готов согласиться с тем, что во время работы над «Миргородом» фольклор на Гоголя очень сильно влиял, и в 1833 году он начинал работать над «фольклорной повестью». Но в 1842 году, после «Ревизора» и первого тома «Мёртвых душ», Гоголь создаёт новую редакцию «Тараса Бульбы», можно сказать новую повесть… Что, новый фольклорный материал накопился?
А, может быть, вернуться к повести его заставили размышления над историей?
Историю Гоголь знал лучше, чем, по крайней мере, большинство современных читателей. Достаточно вспомнить, что ещё в 1834 году он был назначен в Петербургский университет адъюнкт-профессором кафедры всеобщей истории. И для понимания «Тараса Бульбы» историю того времени нужно знать немного лучше, чем её знают современные дети. Поэтому нам придётся совершить небольшой экскурс в историю…
Действие повести происходит в тридцатые годы семнадцатого века. (Сыновья Тараса учились в православной Киевской академии, а после казни Остапа говориться о восстании 1638 года под руководством Остраницы и Гуни.) Тогда в Польше был королём Владислав IV, считавшийся покровителем православия и казачества. Формально существовала свобода веры. (Упомянутый в повести киевский воевода Адам Кисель был православным.) Православную церковь на Украине возглавлял энергичный и уважаемый польскими аристократами митрополит Пётр Могила…
Но идеализировать положение большей части православного населения не приходится. Как писал выдающийся историк профессор Антон Владимирович Карташёв «между писаным правом и бытовым беззаконием, произволом и анархией в Польше издавна была пропасть. Правительство Владислава было бессильно унять эту бытовую гражданскую войну. Но против анархических излишеств поляков и униатов вспыхивали и разрастались казацкие восстания. Усмиряя их, польские власти пускали в ход жестокие казни и формулировали новые ограничения православной жизни. В виде наказания опять отдельные церкви отнимались и обращались в костёлы, или сдавались арендаторам евреям. Чуя анархическую безнаказанность, банды пьяных шляхтичей делали набеги на православные церкви, избивали духовенство, захватывали священные сосуды, сдирали оклады с икон и демонстративно пропивали их в еврейском шинке…»
А теперь вернёмся к повести…
С какого повода начинается поход казаков на Дубно? Мастерство, с которым Гоголь об этом говорит, от многих ускользает. Но право же стоит вчитаться:
«В это время большой паром начал причаливать к берегу. Стоявшая на нем толпа людей еще издали махала руками. Это были козаки в оборванных свитках. Беспорядочный наряд - у многих ничего не было, кроме рубашки и коротенькой трубки в зубах, - показывал, что они или только что избегнули какой-нибудь беды, или же до того загулялись, что прогуляли все, что ни было на теле. Из среды их отделился и стал впереди приземистый, плечистый козак, человек лет пятидесяти. Он кричал и махал рукою сильнее всех, но за стуком и криками рабочих не было слышно его слов.
"А с чем приехали?" - спросил кошевой, когда паром приворотил к берегу. Все рабочие, остановив свои работы и подняв топоры и долота, смотрели в ожидании.
"С бедою!" - кричал с парома приземистый козак.
"С какою?"
"Позвольте, панове запорожцы, речь держать?"
"Говори!"
"Или хотите, может быть, собрать раду?"
"Говори, мы все тут". Народ весь стеснился в одну кучу.
"А вы разве ничего не слыхали о том, что делается на Гетьманщине?"
"А что?" - произнес один из куренных атаманов.
"Э! что? Видно, вам татарин заткнул клейтухом уши, что вы ничего не слыхали".
"Говори же, что там делается?"
"А то делается, что и родились и крестились, еще не видали такого".
"Да говори нам, что делается, собачий сын!" - закричал один из толпы, как видно, потеряв терпение.
"Такая пора теперь завелась, что уже церкви святые теперь не наши".
"Как не наши?"
"Теперь у жидов они на аренде. Если жиду вперед не заплатишь, то и обедни нельзя править".
"Что ты толкуешь?"
"И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе, то и святить пасхи нельзя".
"Врет он, паны-браты, не может быть того, чтобы нечистый жид клал значок на святой пасхе!"
"Слушайте!.. еще не то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз. Вот какие дела водятся на Украйне, панове! А вы тут сидите на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей - ничего нет, и вы не слышите, что делается на свете"».
Восхитительный гоголевский стиль влечёт читателя дальше, и читатель не успевает задуматься: откуда же были те люди на пароме? И что с ними было на самом деле: они «избегнули какой-нибудь беды, или же до того загулялись, что прогуляли все, что ни было на теле»? А может быть и в самом деле они прогуляли всё? Если внимательно перечитать диалог, то можно заметить, что «плечистый казак» ведёт себя как очень способный провокатор. Он умело «подогревает», «заводит» слушателей…
Но мы так и не узнаем из дальнейшего рассказа, правду ли говорил «плечистый казак», или эти люди, «прогулявшие всё, что было на теле», являлись провокаторами. Гоголь к этому больше не возвращается. Потому что это и не важно для дальнейших событий. Выпущенную стрелу рукой не остановишь. После начала войны часто бывает не важно, какой там был для этого повод. (Гоголь-историк это понимал.)
Совершенно неважно и то, сколько в городе Дубно было православных, униатов и католиков. Даже если все они были православными, для казаков гораздо важнее было другое: жители Дубно подчинялись католическому воеводе…
Тараса Бульбу некоторые читатели считают заурядным грабителем, воевавшим ради наживы. Но добыча (в окончательном варианте повести) его не интересует. Тарас достаточно богат и при этом к барахлу равнодушен…
Влюблённый Андрий похваляется прекрасной полячке:
«У меня три хутора, половина табунов отцовских - мои, все, что принесла отцу мать моя, что даже от него скрывает она, - все мое. Такого ни у кого нет теперь у козаков наших оружия, как у меня: за одну рукоять моей сабли дают мне лучший табун и три тысячи овец…»
У Тараса есть и ум и хватка, и если жена скрывает часть накоплений, это не потому, что она такая хитрая, а потому, что для Тараса это не имеет большого значения. Было бы важно – ничего бы от него жена не скрыла…
Читатели «знают», что казаки «воевали за веру». Но поскольку до вопросов Веры мало кому есть дело, почтеннейшие читатели не очень задумываются над тем, что и как говорит Гоголь о вере казаков. А Гоголь вот что говорит:
«Остапу и Андрию казалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечь гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил: откуда эти люди, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращаясь в свой собственный дом, из которого только за час пред тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому; который обыкновенно говорил: "Здравствуй! Что, во Христа веруешь?" - "Верую!" отвечал приходивший. "И в троицу святую веруешь?" - "Верую!" - "И в церковь ходишь?" - "Хожу! " - "А ну, перекрестись!" Пришедший крестился. "Ну, хорошо", - отвечал кошевой: "ступай же в который сам знаешь курень". Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании…»
Чем такая православная вера отличается от католической, исповедуемой ляхами?
Да ничем!...
А вот что говорит казакам кошевой атаман:
«Притом же у нас храм божий - грех сказать, что такое: вот сколько лет уже, как, по милости божией, стоит Сечь, а до сих пор не то уже чтобы снаружи церковь, но даже образа без всякого убранства. Хотя бы серебряную ризу кто догадался им выковать! Они только то и получили, что отказали в духовной иные козаки. Да и даяние их было бедное, потому что почти все пропили еще при жизни своей.»
И после этого маленький штрих:
«Наконец дверь отперлась; их встретил монах, стоявший на узенькой лестнице, с ключами и свечой в руках. Андрий невольно остановился при виде католического монаха, возбуждавшего такое ненавистное презрение в козаках, поступавших с ними бесчеловечней, чем с жидами...»
Такие вот православные…
Ну а что же тогдашние католики? Какими их видел Гоголь?
Вот маленькая гоголевская сценка перед свирепой казнью Остапа:
«На переднем плане, возле самых усачей, составлявших городовую гвардию, стоял молодой шляхтич или казавшийся шляхтичем, в военном костюме, который надел на себя решительно все, что у него ни было, так что на его квартире оставалась только изодранная рубашка да старые сапоги. Две цепочки, одна сверх другой, висели у него на шее с каким-то дукатом. Он стоял с коханкою своею, Юзысею, и беспрестанно оглядывался, чтобы кто-нибудь не замарал ее шелкового платья. Он ей растолковал совершенно все, так что уже решительно не можно было ничего прибавить. "Вот это, душечка Юзыся, - говорил он, - весь народ, что вы видите, пришел затем, чтобы посмотреть, как будут казнить преступников. А вот тот, душечка, что, вы видите, держит в руках секиру и другие инструменты, - то палач, и он будет казнить. И как начнет колесовать и другие делать муки, то преступник еще будет жив; а как отрубят голову, то он, душечка, тотчас и умрет. Прежде будет кричать и двигаться, но как только отрубят голову, тогда ему не можно будет ни кричать, ни есть, ни пить, оттого что у него, душечка, уже больше не будет головы". И Юзыся все это слушала со страхом и любопытством…»
Вот так то…
Но католики в осаждённом Дубно и православные казаки во главе с Остапом, идущие на казнь – это настоящие Христиане!..
А что сам Николай Васильевич Гоголь думал о взаимоотношениях православных и католиков, когда перерабатывал «Тараса Бульбу»?..
Среди друзей Гоголя в «итальянский» период жизни были и поляки-католики. В результате общения с католиками и впечатлений от Рима Николай Васильевич сделал выводы:
«Как религия наша, так и католическая совершенно одно и тоже, и потому совершенно нет необходимости переменить одну на другую. Та и другая истинна; та и другая признает одного и того же Спасителя нашего, одну и ту же Божественную Премудрость, посетившую некогда нашу землю, претерпевшую последнее унижение на ней, для того, чтобы возвысить выше нашу душу и устремить её к небу…»
В «Тарасе Бульбе» Гоголю удалось почти невероятное: синтезировать такие мысли с православным украинским фольклором…
Война, в которой участвуют в повести казаки и поляки, это не война за Веру, а братоубийственная война, в которой нет ни правых, ни победителей, но в которой с обеих сторон есть отважные люди…
Попытаемся задуматься над «детскими» вопросами: «Тарас Бульба плохой или хороший? В нём больше плохого или хорошего?»
...«Детские» вопросы иногда бывают самыми сложными и самыми важными, на которые нет ответов, приемлемых для всех людей.
Я бы рискнул ответить, что Тарас Бульба всё-таки был хорошим человеком…
В нём очень много плохого, много зла. Бульба жесток. Он делит всех людей на «наших» и «чужих» и если ради «наших» жизнь отдать готов, то «чужих» и вовсе не считает за людей… Но чем большинство современных людей отличается в этом от Тараса? «Душу положить за други своя» могут очень немногие. А злобы и жестокости меньше не стало. От проявлений злобы большинство людей сдерживает не милосердие, а страх перед наказанием. (Разве такие люди лучше, чем Тарас Бульба? По-моему, хуже…)
Тарас Бульба идёт в бой вместе со своими сыновьями. Современные политики, лично ничем не рискуя, посылают воевать чужих сыновей…
У Тараса Бульбы смутная и путаная вера, но за свою веру он готов отдать свою жизнь…
Английский мудрец Томас Карлейль говорил:
«Первая обязанность человека всё ещё заключается в подавлении страха. Мы должны освободиться от страха; мы не можем вообще действовать, пока не достигнем этого. До тех пор, пока человек не придавит страха ногами, поступки его будут носить рабский характер, они будут не правдивы, а лишь правдоподобны: сами его мысли будут ложны, он станет мыслить целиком, как раб и трус… Человеку необходимо быть и он должен быть храбрым, он должен идти вперёд и оправдать себя, как человека…»
Храбрость Тараса Бульбы безупречна…
Гоголь, вероятно, был уверен, что подобные характеры и трагедии принадлежат прошлому. Но в двадцатом веке всё это разгорелось вновь. Свои «Тарасы Бульбы» были и среди «белых», и среди «красных» и среди «зелёных»… Черты Тараса есть в героях книг Михаила Шолохова, Михаила Булгакова, Исаака Бабеля…
Отвага, ведущая к братоубийству, осмысливается в фильмах Анджея Вайды «Пепел и алмаз» и Витаутаса Жалакявичуса «Никто не хотел умирать»…
Мастера двадцатого века выходили не только из гоголевской «Шинели» и из гоголевского «Носа», но и из гоголевского «Тараса Бульбы»…
А вы говорите: «Детская литература…»
|
Комбинированный вид
