«Представительство народа в парламентах является обманом, а парламентаризм - это порочное решение проблемы демократии.
Основное назначение парламента - выступать от имени народа, что само по себе недемократически, поскольку демократия означает власть самого народа, а не власть, тех, кто выступает от его имени».
/Муамар Каддафи/
Украинские медиа в последние дни изобилуют гламурными сообщениями о визите в Киев лидера Ливийской джамахирии Муамара Каддафи.
Изюминкой почти всех этих сообщений является информация о персональном шатре харизматичного гостя, который вероятнее всего развернут под администрацией Виктора Ющенко. На этом "изюминки" информаций, как правило, заканчиваются.
Кажется, владельцы украинских телеканалов старательно скрывают от народа с давними традициями анархизма детали государственного строя Ливии и взгляды её лидера. А они, между прочим, - живое арабское воплощение идей Нестора Ивановича Махно, о 120-летнем юбилее которого украинские СМИ тоже все дружно "забыли".
И не удивительно, потому что если бы СМИ в Украине выполняли свою прямую функцию, а Ющенко был "выжимом" настроений народных масс, то. . . Во-первых, о Несторе Ивановиче и Муамаре Каддафи мы бы знали немножко больше, чем о гуляйпольской тачанке и арабском шатре. Во-вторых, Ющенко уже бы давно разогнал антинародный парламент.
А сэкономленные деньги пустил бы НЕ на очередные "выборы" неизвестно кого, а на пополнение персональных депозитов каждого украинца. Удаление государственного "аппендицита" решило бы почти все государственные проблемы.
Потому что, с одной стороны, хороших законов написаны уже столько, что мы все должны жить по меньшей мере в раю. С другой стороны, ВРУ - это такое сооружение с "буфетом для бедных", в которую даже вождь коммунистов ездит на Мерседесе и в костюме "от Кутюр" с этикеткой "от "фабрики "Большевичка".
Возвращаясь к личности Каддафи, стоит обратиться к его "Зелёной книге" и сущности Ливийской Джамахирии:
«Парламенты стали узаконенным барьером, который мешает народу осуществлять свою власть, который отстранил массы от участия в политике и монополизировал их власть. Народу оставили чисто внешнее фальсифицированное проявление демократии - право на стояние в длинных очередях к урнам на избирательных участках».
Муамар Каддафи отрицает партийно-клановую систему, которая обезличивает человека и вредит его свободе:
«Настоящим Законом общества является или обычай, или религия», - убеждён Каддафи. - Есть обычай - он естественен, понятен каждому независимо от образования».
Отказываясь от классового подхода, ливийский революционер заявляет, что основа его взглядов - нация:
«Нации для плодотворного развития нужно иметь единую религию, и тогда социальный фактор (национальная принадлежность) совпадает с религиозным, тем самым повышая стабильность наций».
«Личность должна развиваться в семье естественным путём подобно тому, как это происходит в Европе. . . Нация может погибнуть, если противоречия между семьями будут влиять на племя, а между племенами - на нацию».
После исламской революции 1 сентября 1969 года в Ливии была создана особенная политическая система - Ливийская Джамахирия*. Формально она была выстроена снизу кверху на основе прямой демократии:
«Прямая демократия - это идеальное решение, которое, будучи воплощённым на практике, не может быть предметом спора и расхождений».
Было разрешено свободное ношение и хранение огнестрельного оружия. Ливийцам, которые требовали жильё, стали раздавать квартиры бесплатно.
Федерация самоуправляющихся обществ - идеал русского анархиста Кропоткина - может быть теоретическим описанием системы джамахирийских кварталов, которые Каддафи пытался внедрить на первом этапе преобразований в Ливии:
"Тот, кто владеет домом, в котором ты живёшь, или средствами транспорта, которым ты пользуешься, или деньгами, на которые ты живёшь, - тот владеет частью или всей твоей волей. Воля нераздельна, и, чтобы быть счастливым, человек должен быть свободным".
С другой стороны, сам Каддафи, его ближайшие соратники и армия существуют вне Ливийской Джамахирии. Каддафи может в любое время влиять на всю страну и всю политическую систему. Государство в Ливии как политический институт всё-таки существует, хотя в очень своеобразной форме.
В ливийской экономике есть элементы как государственного социализма, так и социализма. В Ливии присутствуют типичные элементы капитализма - наёмный труд, частная собственность, предпринимательство. Но при этом наиболее доходные отрасли - в первую очередь нефтедобыча, принадлежат государству.
Каддафи вводит понятие о том, что в Джамахирии собственнические отношения людей являют собой партнёрство в управлении общей собственностью. "Не наёмные рабочие, но партнёры!" - такой лозунг Джамахирии.
Интересным могло бы быть сопоставление реальных экономических структур Гуляй-Поля и Ливии. Можно отметить, что относительно сельского хозяйства и Батько Махно, и Каддафи проводили похожую политику. И тот, и другой поощряли доступными им методами фермерское хозяйство, свободный труд крестьян.
Каддафи постоянно пытается угомонить государство и чиновников. Сделать так, чтобы народ получал непосредственную персональную пользу от продажи нефти.
На самом Каддафи завязано много чего, он всё равно вождь, после смерти которого может всё значительно измениться.
* Интересно отметить, что семантика слова "Джамахирия" связана с понятиями, которые идеолог русского анархизма Кропоткин считал ранними формами анархизма. Он отмечал, что историк Костомаров использовал понятие "народоправие", которое полностью может считать удачным переводом арабского слова «Джамахирия» на украинский.
Отказываясь от классового подхода, ливийский революционер заявляет, что основа его взглядов - нация: «Нации для плодотворного развития нужно иметь единую религию, и тогда социальный фактор (национальная принадлежность) совпадает с религиозным, тем самым повышая стабильность наций».
В последние годы об этом человеке вышло столько книг и даже фильмов, что не знать о нем ничего, не читать про него и не слышать под силу только абсолютно глухим и незрячим людям. Между тем, так было не всегда, и еще пятнадцать лет тому назад утолить свое любопытство в отношении этого неординарного человека было практически невозможно.
Что я знал тогда о Махно и махновщине? Что был такой карикатурного вида карлик, возомнивший себя спасителем человечества, в первую очередь людей от земли и плуга? Что выступал он против любых форм угнетения, но доводил дело освобождения трудящихся от гнета эксплуатации до полного абсурда? Многое в махновщине казалось мне в то время привычно спорным или вообще отрицалось, а уж то, что связанные с Махно события происходили на исконно русских территориях, к каким мы традиционно относим его родное Гуляй-Поле, Донбасс и Харьковщину, и вообще всю Левобережную Украину, то есть были чисто славянским явлением, даже в голову не могло прийти, нисколько не тревожа и нимало не озадачивая.
...В 1993 году в алма-атинской республиканской газете «Караван-экспресс» была опубликована небольшая заметка о том, что на кладбище города Джезказгана найдена могила Нестора Ивановича Махно. Так, во всяком случае, отложилась в моей памяти та стародавняя публикация, и я до последнего времени пребывал в полной уверенности, что так оно и было, пока, спустя 15 лет, не приступил к сбору материалов о гражданской войне на Кубани к задуманной мною книге «Последний Рубикон» об участии земляков в той далекой уже трагедии, не занялся изучением обнародованных к этому времени архивных свидетельств о красном комдиве, ученике теоретика анархизма князя Кропоткина, создателе знаменитой тачанки, батьке Махно. Почему-то был абсолютно уверен, что действовали махновцы не только в своем Гуляй-Поле, не только на Украине, но и на Кубани-нэньке. И даже находил тому определенные «доказательства».
Есть в нашем музее бесспорный раритет времен гражданской войны — французский станковый пулемет системы Шоша, вернее то, что осталось от этого пулемета, но я начну свой рассказ не с него, а с другого нашего раритета — станкового пулемета системы «Максим» и только после этого перейду к нашему «французу». Достался нам «Максим» еще с гражданской войны, а когда был произведен, можно только догадываться. Впервые пулемет этой конструкции был продемонстрирован американским инженером Хайремом Максимом (отсюда пошло его «русское» название) еще в 1883 году, а в 1895 году пулемет получил большую золотую медаль на Всемирной выставке в Париже. Конструкция его оказалась столь удачной, что вскоре пулеметы этой системы появились на вооружении армий многих стран. В том числе русской.
В 1910 году тульские мастера Третьяков и Пастухов усовершенствовали этот пулемет, сделав в его конструкции более двухсот изменений и уменьшив его вес на 5 килограммов. Это было тем более важно, что вес «Максима» — это самое больное его место: на колесах с деревянными спицами пулемет весил 66 килограммов, с чугунными — на два пуда больше. У американцев эта тяжелая махина стояла на треноге, но полковник русской армии Соколов предложил поставить пулемет на колесный станок, и теперь он стал намного устойчивей, его можно было перекатывать в ходе боя с одной позиции на другую. «Максимы» образца 1910 года хорошо послужили в годы Гражданской войны, причем как красным, так и белым, а махновцы, установив пулеметы на тачанки, и вообще сделали их грозным оружием боя, исказившим привычное лицо войны, открывшим собой новую тактику, да что там тактику, новую стратегию ведения боевых действий, родившим своих героев и настоящих гениев от тачанки.
Это ж надо было догадаться приспособить обычную, ординарнейшую заседательскую, поповскую бричку под грозное и подвижное боевое средство, сделать его по капризу гражданской войны «осью таинственной и лукавой стратегии» (Исаак Бабель). И какой стратегии? Упразднить пехоту, артиллерию и даже конницу, а взамен «этих неуклюжих громад» привинтить к своим бричкам триста пулеметов и метаться с ними как вихрь по степи, одинаково наводя ужас, что на красных, что на белых, что на бело-зеленых в полоску.
Легендарный батька Махно, он был грозен, как призрак, и многообразен, как сама природа, и неудивительно, что меня, да, наверное, и не только меня, но и вообще представителей моего поколения, знавших о революции только по книгам и рассказам своих отцов, как магнитом притягивала эта личность, интересовала его роль в революции и гражданской войне. Так я «установил» место его «ссылки», «смерти» и «захоронения» в Казахстане и даже «запомнил» надпись на его могильной плите: «Здесь лежит первый коммунар России — Нестор Махно». Примерно тогда же написал, наверное, лучшее свое стихотворение «Счастье», в котором были такие строки:
Пахли ветры молочаем,
Пахло яблоками лето,
Пулеметы на тачанках
На ходу глотали ленты.
Не меня в густом бурьяне
Лошадь трогала за полу.
Мне, по счастью, было рано
Быть убитым в эту пору.
Убитым на той далекой, гражданской, я мог быть, конечно, только белыми, или махновцами, и склоняться надо мной, убитым, мог убитый горем и преданный конь. Впрочем, если верить поэту-песеннику Окуджаве, склоняться над убитым могли также молчаливые комиссары в пыльных буденовских шлемах. Так думалось мне тогда, в то, еще советское время, хотя сегодня я отчетливо понимаю, что убитым я мог быть не обязательно белыми, но и красными, сражаясь за идею Белого движения, не обязательно анархистами-махновцами, ибо, волей обстоятельств, вполне мог оказаться в их рядах, разделить с ними их идеи. Ведь под черно-красными знаменами батьки Махно сражались тысячи и тысячи русских и украинцев, и даже евреев, тысячи и тысячи селян-крестьян, и даже казаков. Значит, было что-то притягательное в его идеях и лозунгах.
Со ссылкой, смертью и захоронением Нестора Ивановича Махно у меня вышла досадная ошибочка, и поэтому поговорим о нем пока о живом, талантливом самородке из народа, умном военачальнике, амбициозном историке и писателе, человеке с ярко выраженной харизмой, хотя и несколько карикатурной внешности. Поговорим о верной спутнице Махно в его боях и походах, в его скитаниях за границей, красивой, отважной и гордой крале Галине, сохранившей свою красоту и свою несгибаемость до глубокой старости. Поговорим о соратниках Махно, отважных и смелых хлопцах, готовых не раздумывая сложить свои головы за идею вселенской свободы.
Как там у современного, по-бабелевски велеречивого, острого на слово и временами даже злоязычного, российского писателя с нерусской фамилией Веллер: «Двужилен беззаветный карлик Махно, пылает смуглой чернобровой красой его Галя, ни бога, ни черта не боятся его хлопцы: все сгинем, но будет хорошим людям счастье». И совсем уже близко к нашим музейным раритетам: «... со стоном дышит человечье стадо, и четырехпудовой сталью постукивают на задках тачанок русские «максимы» образца 1912 года, распатронивая холщовые ленты».
Будем считать, что наш музейный экземпляр — образец именно этого года. Сохранили его колхозники колхоза имени Чапаева, регулярно вывозившие пулемет на первомайские и октябрьские демонстрации. Знать было что демонстрировать, если учесть, что именно из этого пулемета красные порешили в 1920 году без суда и следствия 80 земляков-станичников, взятых в заложники, в основном, из числа зажиточных казаков.
Арестовали тогда в общей сложности 83 человека. Арестовали, как отмечалось в приговоре ревтрибунала, за имевшее якобы место пособничество воевавшей в окрестных плавнях «банде» казачьего полковника из местных Марка Сергеевича Дрофы. Перед самым расстрелом троих заложников отпустили. За бывшего станичного атамана Сергея Климовича Дмитренко ходатайствовала депутация станичников в количестве 99 человек. Моего деда по матери, Антона Зиновьевича Великого, помиловали как отца шестерых дочерей, потому что, имея дочек и не имея сыновей, он не имел большой земли и никак не мог быть отнесен к разряду зажиточных казаков. Помиловали также мою прабабушку по матери, Гавриш Евдокию Афанасьевну (в девичестве Коваленко), имевшую на руках малолетнюю Ганну трех лет отроду и малолетнего Олексия пятилетнего возраста. А вот от прадеда, Ивана Петровича Гавриша, даже следа не осталось. Вернее, только след и остался. След от пуль 7,62-мм калибра, который можно видеть на выщербленной стене старого кирпичного строения на Базарной площади.
Стреляли по заложникам из пулемета, который был установлен на тачанке. Хоть и была тачанка изобретением батьки Махно, красные быстро перенимали любые изобретения, не заботясь, естественно, о приобретении лицензий. Хуже обстояло дело с патронами, которые и для красных, и для махновцев представляли всегдашнюю проблему, доставляли головную боль. Разве что удавалось заимствовать их у белых, которым, в свою очередь, их поставляли союзники. Однако склады белых тоже были не резиновые: кончались патроны, и ради них приходилось идти на самые безрассудные поступки — брать города, в которых располагались склады, идти на соглашения со своими вчерашними противниками, принимать их условия. А что прикажете делать? Нет патронов, и самый продвинутый пулемет превращается в бросовую игрушку.
Много использованных патронов значится в нашей музейной коллекции, но самым раритетным из них мы считаем патрон 7,62-мм калибра к австрийской винтовке Манлихер. Есть и сама винтовка системы Манлихер, которую мы долгое время считали обычным Берданом. Наше заблуждение развеял по-хорошему дотошный, скрупулезно разбирающийся в разного рода загадках военной истории и просто на редкость увлеченный и парадоксально мыслящий человек, в прошлом шофер, а в старости обычный пенсионер, казак Староминского казачьего общества, хорунжий Владимир Данилович Власов, который с каталогом в руках доказал, что это никакой не Бердан, а редкостный Манлихер, который и был то на вооружении русской армии всего лишь один год и все же невесть каким путем дошел до Староминской, а потом и до нашего музея.
Невозможно удержаться от замечания о том, что классический трехлинейный калибр 7,62-мм (три десятых дюйма) это калибр знаменитой армейской русской винтовки Мосина, имевшей в своей основе маузеровскую винтовку, чуть измененную Леоном Наганом, с незначительным участием в ее разработке русского штабс-капитана Мосина. Хорошая, тем не менее, получилась модификация, и с 1891 года винтовка Мосина верой и правдой служила русским — и красным, и белым, и зеленым, и сражающимся под черными знаменами махновцам. Только за годы Великой Отечественной войны было выпущено 12 миллионов таких винтовок.
Этот же калибр, как уже отмечалось, был у патронов для станкового пулемета системы Максима и австрийской винтовки системы Манлихера, для прославленного барабанного револьвера системы бельгийца Леона Нагана и не менее прославленного плоскомагазинного полуавтоматического пистолета системы немца Мозеса Браунинга, для длинноствольного пистолета системы старика Маузера, весьма престижного в силу своей дороговизны и внешней эффектности, а также огромной пробивной силы, достигавшейся благодаря большой длине ствола, и нашего советского знаменитого ТТ — браунинга номер два, сделанного под маузеровский патрон (у маузера и браунинга патроны были одного калибра, который был на одну сотую больше калибра классического образца, хотя эта сотая доля миллиметра была весьма условна и применялась скорее для маркировки, так как к другим системам бутылочная гильза этих патронов не подходила).
Мы пишем сейчас не трактат об оружии и поэтому не касаемся разного рода кольтов, вебли-скотови льюисов, а вот на пулемете системы Шоша все же остановимся. Достался он нам, очевидно, от махновцев, которые воевали, как правило, трофейным оружием, нередко весьма экзотическим. А как махновский экземпляр попал сначала в поселок Рассвет, а из него в наш музей, это одному Богу известно. Как мы теперь знаем, на территории Кубани махновцы боевых действий не вели, хотя сам Махно, как он пишет об этом в своей книге «Под ударами контрреволюции», протопал по дорогам Кубани аж до Царицына. Мы на этом эпизоде останавливаться не будем.
Что же до пулемета Шоша, то его судьба весьма интересна. Пожалуй, не так уж много можно назвать моделей стрелкового автоматического оружия, которые бы снискали себе славу не боевыми достоинствами, а отрицательными чертами. К их числу без сомнения надо отнести французский пулемет системы Шоша (Chauchat) образца 1915 года.
По внешнему виду спутать его ни с чем невозможно: сильно вытянутая ствольная коробка, непривычный магазин, длинные тонкие сошки, не в меру куцый приклад. А еще почему-то сразу две деревянные рукоятки, одна впереди, другая сзади спускового механизма. А еще — четыре загадочные буквы на левой стороне короба — C.S.R.G. Все это навевает мысль о его недоделанности, как оно, собственно, и было на самом деле.
Созданием пулемета занимались сразу несколько известных оружейников: Шоша, Сютер и Рибероль. Испытание и выпуск опытной партии пулеметов производились на заводах фирмы Гладиатор. Отсюда загадочная аббревиатура на коробе пулемета. Но чаще всего его называют просто по фамилии полковника Шоша.
Новый пулемет создавался под патрон к винтовкам Лебедя, первый в мире патрон с бездымным порохом, введенный еще в 1886 году. Этот выбор во многом определил печальную судьбу детища Шоша. Наличие у патрона выступающего фланца делало его малопригодным для использования в автоматическом оружии. В результате магазины стали одним из самых узких мест в пулеметах Шоша.
В процессе испытаний пулемета от патронов с выступающим фланцем пришлось отказаться, однако это положения не спасло: недостатков у пулемета было гораздо больше, чем достоинств. В солдатских окопах к нему сразу же приклеили ярлыки: скверный по качеству, ненадежный по конструкции, пулемет-неудачник. Тем не менее, французы называли его чудо-пулеметом, лучшим пулеметом на полях сражений первой мировой войны. И это еще один из парадоксов этого удивительного пулемета.
В силу трудно устранимых конструктивных недостатков пулемет не мог рассчитывать на успех в союзных армиях, навсегда оставшись в истории оружейного производства горе-пулеметом, или, как его еще окрестили, «законченным неудачником», но вполне сгодился для махновцев, и не потому, что те не разбирались в технике, а потому, что выбора у них, в общем-то, не было. Ради поставок оружия, которого у них порой катастрофически не хватало, они могли пойти и шли на любой союз, хоть с Лениным и Троцким, хоть с самим дьяволом, в результате получая так необходимые им вагоны, а вместе с вагонами и возможность переметнуться при случае от красных к белым и наоборот.
Невесть как попавший в кубанские степи, а затем и в наш районный музей, наш музейный экземпляр — это всего лишь ржавое железо без приклада и магазина, однако с хорошо сохранившейся цилиндрической ствольной коробкой и с металлическими деталями крепления деревянных рукояток. Судя по положению передней рукоятки, мы имеем самый первый, классический вариант пулемета, когда рукоятка располагалась вблизи спускового механизма, тогда как у более поздних образцов она была переставлена ближе к сошкам. Новое расположение передней рукоятки прибавило пулемету эстетики, но кардинально не повлияло на его надежность. Нашим махновцам досталась первая, старая модель, однако, привыкшие к чудачествам, они были ею, видать, довольны, так как во всем предпочитали экстраординарность — и в обмундировании, и в вооружении, и в тактике боя.
Впрочем, мы сильно отвлеклись от заданной темы, а основной наш интерес сейчас вовсе не в музейных раритетах, а в человеческом факторе: кем был на деле батько Махно, как сложилась его судьба, когда дело его жизни было им проиграно? Забегая вперед, отметим, что могила на кладбище Джезказгана, действительно, существует, но не Махно, а его жены Кузьменко Агафьи (Галины) Андреевны, верной соратницы своего мужа, щирой украинки с ярко выраженным анархическим уклоном, неукротимой защитницы женщин.
Родилась Агафья Андреевна в 1892 году в семье киевского жандарма, в прошлом крестьянина села Песчаный Брод Киевской губернии. Окончила учительскую семинарию. В 1917 году стала учительствовать. Вела 4-й класс Гуляй-Польской земской школы. В 1919 году была избрана председателем союза учителей Гуляй-Польского района и в том же году стала гражданской женой Нестора Махно. Тогда же, очевидно, переменила себе имя.
К этому времени Нестор Махно, возглавлявший до этого Военно-Революционный Совет Гуляй-Польского района, стал во главе Реввоенсовета Повстанческой Армии, в которую реорганизовалась его войсковая организация. От красных, которых он называл отныне жидами-коммунистами, он полностью отошел, воюя на два фронта — против красных и против петлюровцев. Встал вопрос о возможном союзе с деникинцами, который при положительном его решении мог бы кардинальным образом изменить расстановку сил в пользу Добровольческой армии, но Махно отверг идею такого союза, пойдя из-заэтого даже на разрыв со своим ближайшим сподвижником — атаманом Григорьевым, сторонником идеи единой и неделимой России.
Атамана, как водится, пустили в расход. Расстрелял его не сам Махно, а сотник штабной махновской сотни Чубенко, однако исторические последствия за этот шаг Махно взял на себя. Посчитал его расстрел, как не без пафоса говорилось в разосланной им телеграмме, «своим революционным долгом», «необходимым и нужным фактом истории».
Смутное то было время, и судить о действиях Махно можно только с позиций того времени, но отнюдь не сегодняшнего дня. Обратимся только к двум документам того времени. Перед нами — газета «Правда» от 3 апреля 1919 года. В ней — пространный портрет Махно, который, как говорили о нем украинцы, «чи с чертом, чи с богом знается, а только все же не простой человек». В молодости этот «непростой» человек работал на заводе сельскохозяйственных машин в Гуляй-Поле, сначала маляром, а затем токарем. В 1905 году он сошелся с группой анархистов, участвовал в ряде политических убийств, был сослан на каторгу. С каторги его освободила февральская революция 17-го года.
Из Сибири Махно вернулся в Гуляй-Поле и, организовав анархический отряд, развернул смертельную борьбу с немцами, австро-венграми, петлюровцами, гайдамаками, помещиками. Крестьяне, несмотря на угрозу расстрела за его укрывательство, оказывали ему всяческое содействие. Директория предложила ему присоединиться к ее войскам, но Махно категорично отверг это предложение, заявив, что петлюровщина — это «авантюра, отвлекающая внимание масс от революции». Малыми силами он с боем взял Екатеринослав, но, оставшись без патронов, вынужден был отступить.
Патронами ему помог командовавший группой красных войск «революционный матрос» Дыбенко, и Махно объявил себя лояльным по отношению к красным, и его назначили командующим бригадой Заднепровской дивизии. Увы, лояльность Махно была недолгой. Хотя советские газеты той поры буквально пестрели материалами об этом «национальном герое», Махно, проповедуя анархокоммунизм, сам не ведал с какого бока к нему подступиться, допускал бесконечные идейно-политические шатания, то и дело шел на открытое предательство в отношении к центральным органам власти, отступничество от пригревших его красных командиров и большевистских вождей.
К тому же времени (апрель 1919 года) относится секретный отчет комиссии политотдела Высшей Военной Инспекции РККА по обследованию политического состояния Екатеринославской губернии (Центральный Государственный Архив Украины). В Гуляй-Поле, сообщалось в отчете, даже в красных частях наблюдается полное разложение, не говоря уже о махновских. Так, съезд фронтовиков во главе с батько Махно вынес противозаконное антикоммунистическое постановление. Части Махно мародерствуют, расхищают народное достояние, что только отторгает народные массы от революции.
И далее: «Бригада по названию — они больше походят на отдельные партизанские отряды, крепко пропитанные духом и тенденциями бесшабашного вольного Запорожья. В бригаде много деклассированного элемента, сильно развит антисемитизм. В каждом «жиде», даже красноармейце, батько Махно видит «шпиона», что только разнуздывает общую массу. Хотя жалование в бригаде не выдается, у штаба и красноармейцев вдоволь денег от контрибуций и расправы со «шпионами» и «буржуями». В бригаде процветают пьянство и дебош, все равняются по «батьке» и «штабу».
Тем не менее, заключение отчета комиссии выглядит весьма оптимистичным. Не иначе, как с явной претензией на полную объективность, комиссия сообщала: «Сильные духом, части батько Махно, разрозненными малочисленными отрядами победоносно движутся вперед под огнем противника. Настроение в частях революционное, боевое, бодрое». Оно было настолько «боевым» и «бодрым», что Украинский фронт решил освободить себя от заботы о махновских частях и передать бригаду Южфронту. Укрфронт ее передал, но Южфронт не принял, и бригада оказалась бесхозной. Приказывали и те и другие, но снабжать, подкреплять, пополнять живой силой изнемогавшую в наступательных боях бригаду отказывались и те и эти и только ссылались при этом друг на друга.
Между тем, противник Махно по фронту был очень сильный. Войска генерала Май-Маевского, например, состояли сплошь из добровольческих частей, один боец в которых стоил десяти наших, то бишь махновских. Как сообщала в номере за 3 (16) апреля 1919 года белогвардейская газета «Вольная Кубань», 30 марта доблестная конница генерала Шкуро, развивая энергичное наступление, овладела крупным железнодорожным узлом Волноваха, отрезав занятый махновцами Мариуполь и вызвав в нем настоящую панику.
Все могло сложиться совсем иначе, поддержи Махно предложение Григорьева объединиться с добровольцами в общей борьбе за великую и неделимую Россию. В позиции Григорьева Махно не устроила не сама идея такого единения, выступления общим фронтом против красных, а именно идея сохранения великой и неделимой России, которую несли с собой добровольцы. Анархизм не только выявлял мальчишество и политическую близорукость его вождей, но и объективно вел к сепаратизму, к отделению национальных окраин от центра. Стоит ли удивляться тому, что кровавая расправа Махно над Григорьевым была скорой на руку и абсолютно неправедной по сути?
Жены Галины во время этих кровавых событий рядом с ним не было: накануне она уехала из Гуляй-Поля к себе на родину в Песчаный Брод, и Махно, расправившись с Григорьевым, под предлогом разведки и рекогносцировки поспешил следом за нею. Галина была верной женой Махно, но еще более верной она была ему соратницей, полностью разделявшей его анархические убеждения. Как и Махно, она понимала, что Советы депутатов под руководством коммунистов, то есть покоящиеся на началах власти, государственности, мертвящей централизации сверху, быстро переродятся и покажут свое истинное лицо, то есть выступят против масс. А значит, злу надо сопротивляться, потому что если ты не сопротивляешься сегодня, завтра может быть уже поздно. И она сопротивлялась, показывая примеры бессмысленной жестокости. Вот лишь один такой пример.
По прибытии в Песчаный Брод махновцы наголову разбили батальон красных, взяв много пленных. Сгрудили пленных у железной ограды на церковной площади, когда к ним подъехала тачанка, на которой сидели Галина и ее подруга Феня. Без видимой на то причины женщины подошли к пленным и начали в упор расстреливать их из револьвера. Правда, причина все же была: перед этим красные расстреляли отца Галины Андреевны, но это никак не оправдывало самосуда женщин, тем более что перед этим Махно лично подписал приказ о строгом пресечении немотивированных убийств, необходимости строгой революционной дисциплины в своей повстанческой армии.
Галина Андреевна была верной женой Нестору Ивановичу (он был женат на ней вторым браком, а вторые браки, как утверждает статистика, бывают самые крепкие) и, когда дело, за которое боролся ее муж, потерпело фиаско, она эмигрировала с ним за границу, где родила ему дочь Елену. Жили они в Париже. Именно в Париже, на кладбище Пер-Лашез, находится могила, где покоится прах бунтаря-анархиста Нестора Махно, и к Джезказгану его погребение никакого отношения не имеет.
И все же, уже после своей смерти, он оказался удивительным образом связан с городом Джезказганом. Дело в том, что во время второй мировой войны Галина Андреевна была вывезена на работы в Германию и после своего освобождения советскими войсками вернулась на Родину. Здесь ее осудили на 10 лет ИТЛ. Срок она отбывала в Джезказганлаге, рядовом из лагерей Гулага, может, только тем и отличного от них, что не нашлось у него такого летописца, как Александр Исаевич Солженицын, подробно описавшего, скажем, дерзкое восстание заключенных в соседнем Кенгире, но обошедшего молчанием Джезказганлаг, отмечавшего определенную льготность некоторых южных ссылок по сравнению с тем же Кенгиром и даже утверждавшего, что вообще ссылка в Казахстане была не хуже, а порой даже «лучше колхоза на Украине».
Так ли было на самом деле, мы гадать не будем. Мы не вправе оспаривать утверждение писателя, лично познавшего все круги ада казахстанских и прочих лагерей. И все же отметим, что тот же Солженицын оставил нам и другие свидетельства бесчеловечного содержания заключенных в сталинских лагерях. Особенно содержания женщин. И в Кенгире, и в Спасске, и в том же Джезказганлаге.
В 1946 году было принято решение о выделении женщин из смешанных лагерей, и к 1948 году такое разделение было завершено. Многие лагпункты были сплошь женскими, где женщины были и лесорубами, и землекопами, и грузчиками, и саманщицами. Их не назначали только на медные и вольфрамовые рудники, а в остальном особых различий между мужчинами и женщинами не делалось.
Сколько женщин трудилось в таком лагпункте? Было по-разному, однако везде счет шел на тысячи. К примеру, 29-я точка Карлага насчитывала ни много, ни мало шесть тысяч женщин. Работая грузчиками, женщины таскали мешки по 80 и даже по 100 килограммов. Правда, наваливать мешки на плечи им помогали другие. Это было, пожалуй, единственное для них послабление. Во всем остальном царил непоженски жестокий лагерный нрав (вечный мат, нередкие разборки отношений посредством рукоприкладства, бесшабашность на грани нервного срыва).
Женщина в лагере лишалась главного своего предназначения — возможности оставить потомство. Однако Эрос, как известно, бессмертен, и женщины шли на все, лишь бы забеременеть. Чтобы исключить малейшую возможность любви между заключенными мужчинами и женщинами, мужские и женские бараки в смешанных лагерях стали разделять бетонными стенами пятиметровой высоты с колючей проволокой по верху, по которой пропускался ток высокого напряжения. Именно такое сооружение было выстроено, к примеру, в Особлагере в Спасске. Да еще с охранными вышками по краям стены.
...В сорока километрах пути от Караганды на Алма-Ату стоят в степи среди однообразных холмов казахского мелкосопочника загадочные кресты и камни. Конечно, они мало похожи на легендарный Стоунхендж, но впечатление производят неизгладимое. Вот уже двадцать лет здесь, близ крохотного поселка Спасск Абайского района Карагандинской области, по воле разных народов и государств создается уникальный мемориал под открытым небом. Своего рода музей в память жертв сталинских репрессий.
Лет сто тому назад в Спасске работали британские концессионеры, искали в окрестной степи руды меди и золота, строили заводики по выплавке цветных металлов. То ли здешние месторождения оказались бесперспективными, то ли утвердившаяся в этих краях советская власть в услугах англичан больше не нуждалась, только дальнейшая история Спасска на несколько десятилетий окрасилась в иные тона. В начале 30-х годов прошлого века здесь стали хоронить заключенных, умерших и погибших в бесчисленных лагерях НКВД, разбросанных по бескрайней степи Центрального Казахстана. Сколько костей бывших зеков покоится в этой земле, наверное, никто не знает. В системе Карлага действовало немало таких захоронений. Длинные рвы в степи у дороги, безымянные вешки-колышки — вот, пожалуй, и все, что осталось на месте лагерных кладбищ. Лагерные бараки оказались намного долговечней.
В 80-х годах прошлого века в Спасске располагалась воинская часть, где в звании капитана запаса я проходил курсы военной переподготовки, и нас, курсантов, разместили в тех же казармах, что и солдат — в длинных бараках из бутового кирпича. В мирной своей должности я был редактором областной газеты «Индустриальная Караганда», в своей газете мы много писали о жертвах сталинских репрессий, и я, конечно же, знал, в чьих бараках мы располагаемся, но даже редактору областной газеты не дано было знать, куда ложатся снаряды при наших контрольных стрельбах. А ложились они на сровнявшиеся с землей могилы бывших зеков.
Тогда же, в 80-х годах, вспоминают нынешние старожилы этих мест, на месте спасских захоронений появился неказистый самодельный крест. Прямо на поросшем полынью холмике безымянной коллективной могилы. С годами крестов становилось все больше. Большинство из числа захороненных на лагерном кладбище были представителями христианских конфессий, и их родственники, зная, что здесь упокоены их отец или дед, приезжали в Спасск и устанавливали все новые кресты. Но были среди умерших и погибших иностранцев и мусульмане, и иудеи, и буддисты. Вот откуда здесь такое разнообразие памятников.
В 1987 году из Японии пришел официальный запрос властей с просьбой о возможности установить на Спасском кладбище монумент захороненным тут сородичам. Скромный камень с табличкой с иероглифами с изображением флага страны Восходящего Солнца стал первым в ряду капитальных монументов, появившихся позже от имени народов и правительств различных стран. В Спасск зачастили официальные делегации в составе парламентариев, послов и даже президентов иностранных государств. Сегодня на мемориальном кладбище возвышаются памятные знаки Литвы и Германии, Венгрии и Румынии, Польши и Финляндии, Италии и Франции, Армении и Киргизии, Украины и России. Есть временный крест на месте будущего памятника репрессированным белорусам.
На Спасском кладбище хоронили не только репрессированных, но и военнопленных, которых тоже ссылали в эти края. До конца 50-х годов десятки тысяч пленных немцев, финнов, итальянцев, румын и японцев прошли через советские лагеря. Архивы тех лет сохранили личные карточки многих иностранцев, отсидевших свой срок в Казахстане. Большинство из них вернулись на свою родину, но несколько тысяч военнопленных умерли от болезней и холода и были похоронены именно в этой земле. Таким образом, это мемориал не только жертв репрессий, но и вообще всех интернированных во время и после войны. В этом его своеобразие. В этом же — некоторая идеологическая размытость идеи создания пантеона, видимая невооруженным глазом безхозность мемориала. Идея до конца еще не оформлена, статус мемориала еще не определен, но, как говорится, процесс пошел. Спасский мемориал, несмотря на всю его видимую неухоженность, все явственней становится местом массового паломничества и скорби.
Почему на кладбище для военнопленных, воевавших на стороне фашистской Германии, установлены памятные знаки России и Казахстана? От народа Казахстана — это порушенный, охваченный огнем шанырак — верх юрты над обвитой колючей проволокой приоткрытой калиткой входа в нее? От народа России — гранитная арка с подсвечниками по углам ее плоского верха и скорбный бронзовый колокол, свисающий под аркой? Ответы на эти вопросы содержат, как правило, надписи на монументах. К примеру, литовцы увековечили память исключительно политзаключенных — жертв сталинизма 1941 — 1957 годов. Венгрия и Румыния — память военнопленных, точное число которых, кстати, было установлено стараниями карагандинских архивистов. Иной смысл в свои монументы вложили Германия, Франция, Россия — почтить память всех погибших в лагере сограждан независимо от обстоятельств заключения и степени их вины. Посланцы Италии, устанавливая свой монумент, написали и вовсе кратко и лаконично: «Умершим в Казахстане итальянцам».
В качестве связующей всего комплекса стоят напротив друг друга два наиболее масштабных и наиболее пафосных сооружения — памятные знаки России и Казахстана. На мраморной плите российского памятника надпись: «Памяти россиян — жертв сталинских репрессий». Но это памятник не только россиянам. Это общая наша боль и общая наша история. Память людская не ведает ни границ, ни расстояний, ни национальных различий.
В 2007 году мне удалось побывать в Казахстане, и программой моего гостевания у детей и внуков в Караганде было предусмотрено посещение мною Спасска. Позднее оно вылилось для меня в подготовку статьи на тему репрессированного казачества «Несть числа казачьим могилам по белу свету», органично продолжившей мое же историческое исследование по гражданской войне на Кубани — «Последний Рубикон». Охранных вышек в Спасске я не увидел, а разделительные стены между бараками и сами бараки сохранились до наших дней. А еще сохранились воспоминания бывших зеков, регулярно публикуемые в областной русскоязычной газете «Индустриальная Караганда».
Особенно трогают душу воспоминания лагерниц. К чему, если не к любви, могли стремиться ограбленные во всем, что наполняет их жизнь на воле, женщины-лагерницы? Божьим благословением возникала любовь между ними и такими же, как они, заключенными мужчинами. Почти уже и не плотская, зачастую платоническая, потому что заниматься любовью в кустах было стыдно, а в бараках при всех и вообще невозможно, да и мужчина не всегда бывал в силе. Лагерницы уверенно шли на материнство, если такая возможность представлялась, если женщина рассчитывала соединиться после освобождения с отцом своего ребенка. Если такой возможности не предвиделось, любовь переходила в платоническую переписку. Переписывались, обменивались любовными записками, порой даже ни разу не увидев друг друга.
Мой сын-журналист, Вадим Широкобородов, рассказал в своей газете невероятную историю о воссоединении уже в наши дни, спустя полвека после лагеря, карагандинской (со стороны отца) и выборгской (со стороны сына) ветвей разделенной до этого семьи. О существовании друг друга ни отец, ни сын ничего не знали: мать умерла при родах уже на воле, когда отец еще продолжал отбывать свой срок. Нужно ли подчеркивать, какое это счастье — обрести, пусть даже на закате твоей жизни, покой мятущейся душе, всю жизнь терзаемой муками неспокойной отцовской совести, соединить оборванные судьбой родственные семейные нити?
Галина Андреевна, бывшая жена Нестора Ивановича Махно, соратница его по борьбе и верная спутница по жизни, этими муками в лагере не мучилась. И вообще она сидела совсем не в Спасске, где у нее могли бы быть совсем другие подруги — жена врага народа красного маршала Гамарника, жена пока еще не врага народа, а Всесоюзного старосты, Председателя Верховного Совета СССР Михаила Ивановича Калинина, всенародная любимица, певица Лидия Русланова. Но дело даже не в подругах. На свободе у нее оставалась дочь, которую определили в интернат города Джезказгана, и, наверное, поэтому она о возможности лагерного «замужества» нимало не задумывалась, оставшись верной Нестору Ивановичу и после его смерти. Отбыв свой срок, она определила местом жительства для себя и для дочери город Джезказган и прожила в нем долгие годы, правда, отнюдь не счастливо, а в постоянных унижениях местными властями. Умерла она 23 марта 1978 года на 86-м году жизни. Похоронили ее на Джезказганском гражданском кладбище.
Это про ее могилу сообщалось в стародавней заметке в газете «Караван-экспресс», только я содержание той публикации с годами запамятовал, поэтому и «похоронил» Нестора Ивановича Махно в неблизком и мрачном Джезказгане. Между тем, прах его покоится на парижском кладбище для русских эмигрантов, и это на мраморной плите его могилы выбиты строки про «первого коммунара». Прямо скажем, не очень верный панегирик, однако факт остается фактом — был Махно в своей короткой и бурной жизни не только идейным анархистом, но и настоящим революционером, попутчиком большевиков в их устремлениях к свободе и братству всего человечества. Он лично встречался с Лениным и за свои заслуги перед революцией был награжден орденом Красного Знамени за номером четыре — этим символом мировой революции, как писалось в то время в грамотах ВЦИК о представлении к этому ордену.
Орденом за номером один был награжден товарищ Блюхер Ваасилий Константинович, получивший свою награду за вывод из окружения Сводного Уральского отряда, соединение его с частями 3-й армии. Прямо скажем, не ахти какая большая победа, да видно первым подвернулся под руку Наркомвоенмору и Председателю Р.В.С.Р. товарищу Троцкому. Орденом за номером два наградили члена Р.В.С. 8-й армии Иону Эммануиловича Якира за тяжелую контузию в боях с казаками Краснова. Тоже парадоксальное награждение: парадокс заключался в том, что наградили его в октябре 1918 года, а первую партию орденских знаков нового образца товарищ Троцкий получил только в январе 1919-го (ордена старого образца больше походили на бляху носильщика). Кому достался орден за номером три, мы не установили, а орден за номером четыре Махно получил из рук самого командарма товарища Антонова-Овсеенко, лично бравшего в 17-м Зимний дворец, лично арестовывавшего Временное правительство.
Любой наградой принято гордиться, однако награждение Махно имело свой подтекст. Его хорошо раскрыл представленный к награде командующий группой красных войск Харьковского, а затем и Одесского направления, красный командарм Скачко, участвовавший в освобождении Одессы от французов, румын, тюркосов и добровольцев. Взятие Одессы, этого форпоста хищнического международного империализма на юге Украины, было столь стремительным, а бегство противника столь паническим, что командовавший французским гарнизоном генерал де-Ансельм запросил у красных хотя бы три часа для отхода, в чем ему было, естественно, отказано, и он, удирая, даже забыл впопыхах свои чемоданы.
Одновременно с руководителями Одесской операции к почетной награде представлялись отличившиеся под Мариуполем командиры махновских частей, что вызвало недоумение красных военачальников и даже протест некоторых из них, в частности, командарма Скачко, который на сообщение командукра Антонова-Овсиенко о награждении его орденом ответил полным достоинства письмом: «Оставьте, В[ладимир] А[лександрович]. Награждайте Григорьева, награждайте военспецов, награждайте тех, кого надо подкупить для революции, а мы, коммунисты, будем работать и без всяких блестящих побрякушек».
И впрямь побрякушки в качестве подкупа большого влияния не имели и от предательства не спасали, и уже 10 апреля 1919 года, несмотря на напряженное положение на фронте, в Гуляй-Поле собрался очередной съезд анархистов — представителей крестьянских и рабочих Советов, штабов и фронтовиков. Почетным председателем съезда был избран батько Махно, почетным делегатом съезда — его правая рука, член штаба 3-й Заднепровской бригады имени батьки Махно Феодосий Щусь. Съезд категорически отверг «комиссародержавие» — закрепление государственной власти исключительно за коммунистами-большевиками. Не признавая диктатуры какой бы то ни было одной партии, съезд «разрешал» существование левых партий только как «проповедников различных путей к социализму», оставляя право выбора путей за собой.
О, яростное время наркотического опьянения невесть откуда пришедшей свободой, когда на деле осуществлялся программный лозунг Интернационала — до основанья разрушить старый мир, основы государственного устройства, а на их обломках построить новый мир — какой? да кто ж его знает, какой? — мир всеобщего счастья и благоденствия. Старый мир, знамо дело, сокрушили и даже что-то там возвели, и тут же начали переписывать историю в угоду своим доктринам.
Много, к примеру, понаписано, много оставлено исторических свидетельств о том, как красные под руководством товарища Сталина обороняли Царицын, но редко поминалось в нашей советской военной истории о том, как белые под руководством Деникина, идя на Москву, лихо их оттуда вышибли. Много понаписано про штурм Перекопа, но почти ничего про то, как долго не брался Крым, пока вся революционно-повстанческая армия батьки Махно не влилась в дивизию товарища Блюхера.
Это была последняя, воистину лебединая песня батьки Махно и его остававшейся еще к этому времени в военном строю разношерстной анархической братии. Не знаем, всерьез ли поверил батько Махно уговору с большевиками на равных с ними участвовать после освобождения Таврии в деятельности местных Советов, в самоустройстве бедняцкой жизни, или был в этом его шаге свой тактический расчет, но только обманули его коммунисты: со взятием Крыма приказом командарма Фрунзе все махновские части было решено включить в состав 4-й красной армии, подчинить красноармейской революционной дисциплине. Когда Махно воспротивился этому приказу, находившиеся в распоряжении красных части махновцев были окружены и расстреляны.
Сам Махно в штурме Перекопа не участвовал: сказавшись больным, он обеспечил себе пространство для политического маневра. Однако вся верхушка его революционно-повстанческой армии была обезврежена. Небольшая группа оставшихся в живых махновцев сумела прорваться на тачанках из Крыма и добраться до Гуляй-Поля. «Хрен догонишь!» — было написано на спинках махновских тачанок, но теперь это был просто хлесткий лозунг, не более.
Металась по степи, теряя людей, армия Махно. Преследуемая красными, докатилась до самого Дона. Казаки — люди воли, думал Махно, они наверняка меня поддержат. Неслучайно ведь так много казаков воюет в моей армии. Поднимем Дон, поднимем Кубань, поднимем Терек. Увы, поднимать было некого. Бои принимали все более обреченный характер.
...Стоит на въезде в Ростов со стороны Батайска величественная скульптура. В бешенном галопе мчатся кони, неся тачанку с пулеметом на облучке. За гашеткой пулемета — боец в красноармейской шинели. Привстав на козлах, застыли в порывистом движении еще двое в буденовских шлемах. Буденовками эти островерхие шлемы сделали наши советские мифы. Они же, наши мифы, сделали красной боевую махновскую тачанку.
«Эх, тачанка-ростовчанка, Наша гордость и краса, Конармейская тачанка, Все четыре колеса», — пелось в известной песне в советское время. Тачанка стала символом города Ростова, и мало кто задумывался над тем, что символы они потому так и называются, что олицетворяют собой преходящее, но не вечное. Тачанку создал гений Махно, и к Ростову она была привязана чисто аллегорически. Для Ростова этот символ и впрямь преходящ, вечным он мог бы быть только для Гуляй-Поля.
Многое в махновском движении для нас неприемлемо, и мы категорически отвергаем делающиеся в последнее время попытки героизировать личность Махно, отталкивающего нас своей жестокостью, реками безвинно пролитой крови. Впрочем, лично мне неприятен не столько сам Махно, сколько его идеи незалэжности Украины, самостийности украинской нации. Однако сколько бы я о том не печалился, из песни слова не выкинешь. Песня давно уже пропета, и граммофоны, на которых игрались пластинки с этой песней, стали достоянием музеев.
Понимая, что идеи о независимости Украины родились не во Львове, а на Харьковщине, не на прозападной, во многом католической, Украине, а на чисто славянской земле, в чисто славянской, преимущественно православной, среде, являя собой чисто славянский феномен, я трезво осознаю, что обратного пути нет и никогда не будет и «русская» Украина во всем ее Левобережье от Днепра до ростовских и курских земель, и «русский» Крым, отвоеванный когда-то у турок русскими (но и украинцами!), а у белых, в сравнительно недавнее время, красными (но и махновцами!), были, есть и всегда останутся незалэжными, отдаленными от России не столько границами, сколько менталитетами наших народов. Отрицать это значило бы торговать историческими фактами, что было бы не просто объективно неверно, но по своим последствиям психологически вредно.
Э.А. Широкобородов. Научный сотрудник музея. Июнь 2008 года.
Впрочем, лично мне неприятен не столько сам Махно, сколько его идеи незалэжности Украины, самостийности украинской нации.
Интересно пишет товарищ музейный работник. Про грамфоны, пластинки... Много рассуждает о патронах, пулеметах и об их конструкторах. Забыл, разве что, о летающих тарелках упомянуть, поскольку ума хватает ссылаться на несуществующие архивы. Что такое Центральный Государственный Архив Украины? Короче говоря, полез товарищ не в свои сани.
Последний раз редактировалось Юрий К.; 18.12.2008 в 21:36.
Не вижу причин обижаться на товарисча, как и разбирать его опус. Музейный работник - это такой же диагноз, как доцент истфака и любой другой бюджетник, пишущий на исторические темы. Им по зарплате положено отстаивать государственническую точку зрения на анархизм. Будешь смутьянить - лишишься зарплаты. Это менталитет бюджетного историка. Надо читать независимых, а лучше - историков-анархистов, а не историков по анархизму.
Вопрос к Сергею, зачем вообще эту этатическую пропаганду вывесили?
Анархо-махновське повстанство зародилося у 1918 роцi i розвивалося протягом наступних рокiв як закономiрна i здебiльшого стихiйна реакцiя українського селянства на утиски з боку змiнюючих один одного режимiв (Гетьманату, денiкiнцiв та бiльшовикiв). Iдеологiя цього руху не вирiзняється сталiстю та глибиннiстю, i вплив iдей анархiзму на нього не був вирiшальним. Провiдну роль тут вiдiгравали бунтарськi настрої селян, що мали про анархiзм дуже спрощене уявлення. Ватажки повстанських загонiв висували простi та влучнi гасла та iдеї, якi знаходили палкий вiдгук у душах повстанцiв: «Бий бiлих, поки не почервонiють, бий червоних, поки не побiлiють!», «Геть бiлогвардiйську сволоту!», «Геть бiльшовицьких комiсарiв!».
Подiбними гаслами переповненi прокламацiї, що розповсюджувалися повстанськими загонами на Чернiгiвщинi: «Крах центрам! Долой комиссаров, снимающих с нас заживо шкуру, но укрывавшихся ложным освобождением! Долой людских пиявок, сосавших кровь из тяжких ран! Да здравствует грядущий свет нового будущего!»1
Поширювались i розлогiшi прокламацiї, де пояснювалася хибнiсть бiльшовицької полiтики та висвiтлювалась мета боротьби анархiстiв: «Товарищи! Мы подходим ко второму вечному рабству, тому неслыханному, но исторически стихийному. Мы думали, что власть Советская одна только во всей территории власть свободы, как-то неприкосновенность личности граждан. Но получилась роковая ошибка: как власть, то человек раб. Товарищи, подумайте хорошенько, насколько вы жалкие рабы, как по вас катаются и одеваются в ваши шкуры, которые от тяжкой работы у вас слезли с плеч. Но наши паразиты забрали у нас последний кусок хлеба, убивают вас непосильной работой, и между тем устраивают на все это свои удовольствия, разве это возможно терпеть такие унижения человечества... Помните знаменитые слова гения-анархиста Бакунина, что всякая власть есть насилие, как власть, то человек раб. Для осуществления всего этого организуйтесь в партизанские отряды ибо наши вампиры без боя не уступят своих привилегий и никогда не согласятся дать полную независимость, чтобы каждый человек мог себя чувствовать свободным гражданином, а не покорным рабом.
Побольше энтузиазма и энергии - и центры пойдут по течению слез, лившихся у угнетенных и голодавших крестьян. Долой центры, проводившие гнет и порабощение! Да здравствует анархизм, дающий полную власть властвовать каждому человеку самим над собой! Да здравствуют великие вожди анархизма!»2
Попри несприйняття бiльшовизму махновцi позитивно ставилися до рад як виборчих органiв мiсцевого самоврядування, що мали б складатися з представникiв рiзних партiй та громадських органiзацiй. Одним з найпоширенiших гасел махновцiв було: «За вiльний радянський устрiй». Роль збройних сил, на їхню думку, мали виконувати озброєнi селянськi дружини. Взагалi уявлення махновцiв про державний устрiй здебiльшого характеризувалися безсистемнiстю i непослiдовнiстю. Показовою в цьому сенсi була пропозицiя самоорганiзовуватися, зроблена Нестором Махном населенню Катеринослава пiсля вiдбиття мiста у денiкiнцiв у 1919 роцi: «Ми - вiйськове командування, наша справа - бити кадетiв, а цивiльну владу, якщо без влади обiйтися не можете, створiть собi самi».3
Розглянемо дiяльнiсть найвiдомiших повстанських загонiв «анархомахновського » кшталту, що дiяли на Чернiгiвщинi.
У Глухiвському, Кролевецькому та Конотопському повiтах Чернiгiвської губернiї дiяла значна кiлькiсть партизанських загонiв. Протягом 1919-1921 рр. iснувала так звана Глухiвська повстанська республiка. Iсторiя повстанства у цьому регiонi починається у 1918 роцi як опiр селян полiтицi гетьмана Скоропадського та його нiмецьких союзникiв. На чолi партизанiв стояв Федiр Шуба, який пiсля встановлення радянської влади на початку 1919 року був призначений вiйськовим керiвником Тулиголiвської волостi Глухiвського повiту. Перебуваючи на цiй посадi, вiн завдав чимало шкоди партизанству, силою мобiлiзуючи селян до Червоної Армiї i переслiдуючи дезертирiв. Своїми непослiдовними дiями вiн зажив собi скандальної слави: то вiн ганяв комiсарiв у Кролевцi, то сам «комiсарив» у волостi i виконував розпорядження центру.
Пiд натиском Денiкiна частини Червоної Армiї почали вiдступати через Глухiвщину, вдаючись до реквiзицiй i грабункiв. У вiдповiдь на це партизанськi загони почали нападати на окремi частини, роззброювати їх та захоплювати обози.
Цей повстанський рух проти волi самих партизанiв бiльшовики назвали «шубiвщиною», а Федора Шубу - отаманом повстанцiв, в той час як сам вiн служив у них вiйськовим керiвником.4
З приходом денiкiнцiв частина партизанiв перейшла до них, але бiльшiсть виступила проти i розпочала бойовi дiї. У цей час з фронту повернувся брат Федора Шуби - Василь, який спочатку воював у Махна, а потiм перейшов на бiк бiльшовикiв.5 Вiн вирiшив використати мiсцевих партизанiв i iм’я свого брата у власних iнтересах. Як зазначається у повстанськiй прокламацiї «Казка про Шубу»:
«Партизани Глухiвського повiту, котрi нiчого не знали про Василя Шубу, боролися з Денiкiним, а Василь Шуба всю цю боротьбу, намагаючись вислужитись перед бiльшовиками, представляв «боротьбою Шубинцiв», казав, що це вiн органiзував всi цi партизанськi загони та командує ними у цiй боротьбi. Партизани багатьох сiл мали свiй партизанський штаб, якому вони довiряли бiльше, нiж тому самозваному оперативному штабу, на чолi якого стояв Василь Шуба i де зiбралися такi особи, як Афанасенко, Лiнцов, Львов, Хилобок, Тимарев та iн.»6.
Василь Шуба закликав партизанiв перейти на бiк бiльшовикiв i обiцяв забезпечити їх зброєю та всiм необхiдним. Пiд час наступу Червоної Армiї повстанцi разом з бiльшовиками гнали денiкiнцiв до Путивля, але потiм повернули назад з огляду на те, що червоноармiйцi не дотримали обiцянки: не дали нi кулеметiв, нi набоїв, гармату прислали на один день, а потiм забрали назад.7 За бiльшовиками пiшла невелика кiлькiсть бiйцiв на чолi з Василем Шубою, а решта - двi тисячi озброєних партизанiв, серед яких i Федiр Шуба, - повернулася додому.
У цей час iншi провiднi дiячi глухiвського повстанства - колишнiй член земської управи м.Глухова Маслов та колишнiй прапорщик Добровольчої Армiї Юрченко - почали агiтувати партизанiв виступити проти бiльшовикiв. У результатi Федiр Шуба i тi, хто вiдмовився воювати проти червоних, були оголошенi зрадниками.8
Полiтичним проводом глухiвських повстанцiв стає група партизанiвбезвладникiв.
Найбiльшою їхньою опорою були Тулиголiвська, Ярославська, Локоцька, Есманська i Холопкiвська волостi. Центром Глухiвської повстанської республiки було село Ярославець. Тут розташовувались штаб та друкарня, видавалася газета «Вольная деревня» та друкувалися прокламацiї, що поширювалися по всiй територiї партизанських дiй i були спрямованi проти комiсарiв, комунiстiв (яких називали «хамунiстами») та пропагували анархiзм.9
Ось одна з них: «Будьте готовы! Приближается грозное время. Враги народной революции не спят и готовят полчища наёмников, тюрьмы и расстрелы для повстанцев-крестьян, желающих строить свою жизнь на вольных началах.
Хаммунистическая партия, захватившая руками рабочих и крестьян власть, стремится упрочить своё господство над трудовым народом, для этого она штыками наёмников подавляет свободное проявление его воли, держит его сынов в Николаевских тюрьмах, на которых развевается красное знамя, некогда знамя свободы, и всеми силами старается не допустить того, чтобы народ, проливавший свою кровь за революцию, имел в своих руках оружие.
Эта рабоче-крестьянская власть, расхитившая народные богатства и сделавшая всех трудящихся батраками своего хаммунистического государства, боится вооруженного народа, ибо страшны для всех угнетателей вооруженные рабы, восставшие против рабства в золотых цепях. Советсткая власть подготавливает вооруженный поход против вольного народа Украины, стремится уничтожить повстанчество, т.е. разоружить крестьян и рабочих и посадить им на шею комиссаров, которые будут распоряжаться жизнью и трудом трудящихся.
Близится час этой новой борьбы. Хаммунисты-государственники готовяться к ней и ждут только удобного момента, чтобы напасть на повстанцев-крестьян.
Будьте же и вы, партизаны, готовы к этой борьбе с произволом рабочекрестьянской власти, желающей насадить комиссарский коммунизм.
Долой поработителей народа!
Долой людей, желающих властвовать над трудящимися!
Долой борьбу партий за власть!
Да здравствует вольная федерация (союз) вольных деревень и городов!
Да здравствует революция и революционное повстанчество!
Группа партизан-безвластников!»10
Населення Глухiвського повiту почало створювати органи самоуправлiння, сiльськi та волоснi ради та чинити опiр радянськiй владi. У Тулиголiвськiй волостi селяни не визнали ревком i створили автономний виконком, до складу якого входило сiм чоловiк на чолi з Тимаревським. Цей виконком мав тiсний зв’язок з партизанами i займав антирадянську позицiю.11 На зiбраннi жителiв с. Воргол Ярославецької волостi ухвалено «не ухилятися вiд пiдпорядкування радянськiй владi настiльки, наскiльки буде можливо. До грабункiв i насилля не припускатися».
У с. Литвиновичi тiєї ж волостi вирiшили «вимоги, що надходять у волосний виконком, пересилати у сiльський виконком, котрий сам вирiшить можливiсть його виконання».12
У своїх звiтах радянськi працiвники зазначали, що у села Глухiвської волостi виїхати нiкому не вдалося, оскiльки їхати туди означає їхати на вiрну смерть.13 У низцi сiл, куди приїхали iнструктори для органiзацiї влади на мiсцях, на збори нiхто не з’явився попри всi заходи iнформування населення. Найбiльше невдоволення серед селян викликала узурпацiя влади комунiстами та їхня продовольча полiтика.14 13 грудня 1919 року у с.Ярославець вiдбувся з’їзд селян i робiтникiв Глухiвського повiту, де була прийнята резолюцiя з детальним викладенням полiтичної платформи мiсцевого повстанства: «По питанню про поточне полiтичне i нацiональне питання постановили:
1. Не визнавати нiякої полiтичної партiї за можновладну.
2. Ми, уродженцi України, вимагаємо повної автономiї як Українi, так i iншим народам, створити федерацiю вiльних народiв на чолi з федеральним урядом, що має складатися з представникiв всiх нацiональностей, пропорцiйно кiлькостi населення.
3. Ми, селяни, вимагаємо, щоб влада була цiлком передана радам, а не партiї комунiстiв чи якiй-небудь iншiй, щоб до рад входили дiйсно представники робiтникiв, селян i трудової iнтелiгенцiї.
4. Ми, селяни, вимагаємо повних полiтичних прав для селян, робiтникiв, трудової iнтелiгенцiї, а також вимагаємо передачi всiєї влади цим трьом категорiям трудящих.
Порядок виборiв ми визнаємо наступний:
1. Повiтовий з’їзд обирає в повiти, вiн же обирає i в центр, i у рiзнi органи: у федеральний уряд, як Всеросiйський так i Всесвiтнiй, обирають Центрову Раду, кожен свої районнi одиницi.
2. Ми, селяни, крiм виборної ради, вимагаємо створення виборчого контролюючого органу з представникiв селян, робiтникiв, трудової iнтелiгенцiї для контроля i суду над урядовими органами, i такий контроль iменувати Радою Старiйшин. Ми, селяни, не бажаємо загарбництва i насилля щодо iнших народiв, регулярної армiї не визнаємо, а лише озброєний народ.
3. З питання органiзацiї рад на мiсцях з’їздам була винесена наступна резолюцiя: всюди на мiсцях, як-то в селах, волостях i повiтах i в центрi мають бути обранi ради рiвним прямим таємним голосуванням всього трудового населення. Органи влади мають обиратися, всi громадяни повиннi мати право вiдкликати, переобирати i контролювати своїх представникiв у радах.
4. З питання про органiзацiю районної ради була винесена наступна резолюцiя: постановили обрати районну раду у кiлькостi 5 чоловiк, бiльшiстю голосiв було обрано: Маслова, Криущенка, Даденка, Iгнатенка (прiзвище останнього невiдоме).
Питання господарче i земельне. Заслухавши низку ораторiв, прийшли до наступного висновку: всi землi мають бути переданi на користь трудящих методом зрiвняльного надiлення безземельних i малоземельних селян за рахунок економiчних земель, а також заможного селянства.
Для правильного надiлення землею органiзувати сiльськi, волоснi, районнi або повiтовi земельнi комiсiї, якi мають негайно приступити до облiку землi, природних угiдь i житла всього населення.
Органiзацiйне питання. В селах мають бути органiзованi селянськi бойовi дружини, до яких би входили люди чеснi, дружини мають обирати зi свого середовища командира загону i писаря, а для координацiї по одному чоловiку вiд дружини до ради бойових дружин.
Голова з’їзду: Шевченко.
Товариш голови: Воловик.
Секретарi: Дубинко i Козинцев».15
Наприкiнцi 1919 року у Конотопi розмiстився штаб 12-ої армiї. Командування армiї висунуло партизанам пропозицiю: визнати армiйського представника Бебитова командиром усiх партизанських загонiв. 22-23 грудня 1919 р. У с.Ярославець вiдбувся з’їзд 56 селянських бойових дружин пiд головуванням Криущенка за участю 250 делегатiв, де було вирiшено кандидатуру Бебитова вiдхилити i призначенцiв з центру не приймати.16
27 грудня 1919 року у Конотопi вiдбулася об’єднана нарада членiв Кролевецького ревкому з представництвом Конотопського повiтового ревкому i уповноваженим 12-ої армiї. На нарадi ставилося єдине питання: розробка плану боротьби з анархо-партизанщиною у Кролевецькому, Конотопському, Глухiвському i Путивльському повiтах. Усi доповiдачi зазначали, що мiсцевими силами немає змоги встановлювати в селах бiльшовицьку владу (лише навколо Кролевця кiлькiсть партизанiв оцiнювалася у п’ять тисяч бiйцiв).17 Було одноголосно ухвалено: доручити представнику командування Бебитову видiлити 2500 червоноармiйцiв, пiдроздiл кавалерiї з 200 шабель та гармати для боротьби з повстанством.
Командування 12-ої армiї направило у повiти 7-у дивiзiю, яка на початку 1920 року провела каральну експедицiю. Друга значна операцiя розпочалася 25 червня 1920 року. Загiн курсантiв навчальної школи 1-ого радянського запасного полку пiд командуванням Азарова був направлений на боротьбу з повстанством у Кролевецькому та Глухiвському повiтах. У районi сiл Дубовичі та Ярославець Глухiвського повiту партизани зазнали поразки, були захопленi їхнiй обоз, штаб та майно. У бюлетенi полiтвiддiлу 12-ої армiї повiдомлялося: «У Кролевецькому та Глухiвському повiтах вiдновлена тверда зразкова радянська влада...., 25 червня цього року вдалося з корiнням вирвати бандитизм на територiї повiтiв...».18
Але до встановлення «твердої i зразкової» радянської влади у зазначених повiтах було ще далеко. Партизанськi загони продовжували активно дiяти. У звiтах про полiтичний стан у Глухiвському повiтi за сiчень 1921 р. повiдомляється:
«Бандитизм розвинутий у широкому масштабi, захоплюються села, розганяються виконкоми, ради».19 Це пiдтверджується наступними фактами з цього ж таки звiту: 5 сiчня с.Есмань було захоплене повстанцями, обеззброєно декiлька червоноармiйцiв. Мобiлiзацiя в селi не вiдбувається.20
10 сiчня невiдомi повстанцi напали на Уланiвський волвиконком, знищили печатки та документи, внаслiдок чого вiн перестав функцiонувати.21
11 сiчня розiгнані сiльвиконком i сiльрада, вбитий десятник у Чорнотичах Тулиголiвської волостi. Загiн Маслова та Артамонова роз’їжджає вiдкрито з одного села до iншого.22
12 сiчня о 7-ій вечора 9 невiдомих, озброєних гвинтiвками, зайшли у сiльвиконком iншого села Тулиголiвської волостi, заарештували голову, забрали печатку i документи.23
28 сiчня о 3-ій годинi дня в с.Слоут Глухiвської волостi приїхав загiн з 20-ти чоловiк, роззброїв мiлiцiонерiв i виїхав у с.Березу. А о 5-й годинi через це село проїхав загiн Маслова i Артамонова у кiлькостi 50 чоловiк, озброєний револьверами, бомбами, гвинтiвками i кулеметами.24
30 сiчня в с.Землянка Тулиголiвської волостi знаходився загiн повстанцiв у кiлькостi 200 чоловiкiв.25
На початку 1921 року найактивніший рух спостерiгався у Тулиголiвськiй, Ярославецькiй, Уланiвськiй, Есманськiй волостях. Штаби повстанцiв знаходилися у мiстечку Дубовичi, хуторi Гутка, селах Каплиця, Ярославець та Суходiл. На чолi партизанiв у цей час були Артамонов, Маслов, Яценко, Київський,Федько Тарас, Сергiй Печений, Тидень та iншi.26
Припинення iснування Глухiвської повстанської республiки збіглося iз загальною кризою повстанського руху у 1921 роцi. У цей час активiзувала боротьбу з глухiвськими партизанами Губчека на чолi з Бiксоном. Для розвiдки було залучено 68 мiсцевих селян, якi мали зiбрати вiдомостi про розташування повстанських загонiв та відносини мiж ними.27
14 жовтня 1921 року у Глухiв прийшли Артамонов, Бойко, Федченко, Сердюк i Фесенко та добровiльно склали зброю.28 Так само вчинив Тидень i Київський.
Загони, що не захотiли припиняти боротьбу, були розбитi.
У 1919-1920 рр. на територiї Дмитрiвської волостi Новгород-Сiверського повiту дiяв загiн отамана Гриви, штаб якого знаходився в селi Олтар.29 Чисельнiсть загону невiдома.
Про цей загiн маємо лише таку iнформацiю. У груднi 1919 року старший мiлiцiонер Дмитрiвської волостi Василь Гончаров прибув у вiдрядження до с.Олтар, де зустрiвся з секретарем мiсцевого комнезаму. Останнiй доповiв, що в селi дiє загiн анархiстiв на чолi з Гривою. Не встигли вони закiнчити розмову, як у хату зайшов сам Грива з п’ятьма чоловiками i роззброїв мiлiцiонерiв. З’ясувалося, що комнезам у селi розпущений, вся документацiя спалена, а замiсть нього створений штаб повстанцiв, настрiй серед селян антирадянський.30 Подальша доля загону невiдома.
У 1919-1921 рр. на пiвднi Чернiгiвської та пiвночi Полтавської губернiй дiяв загiн Марусi Чорної. «Вiйсько тiтоньки Марусi» складалося з 300 пiхотинцiв i 20 кавалеристiв. На озброєннi було 4 кулемети. Одним з командирiв загону був син священика Прилуцького повiту Тарасевич.31 Мiськi жителi переказують, що Маруся була дiвчиною з дуже вiдчайдушною вдачею, з чорнявим волоссям та шрамом на щоцi. Її загiн тероризував радянських працiвникiв, нищив органи радянської влади.
Так, вночi з 7 на 8 жовтня 1920 р. загiн Марусi Чорної розiбрав залiзничне полотно за шiсть верст вiд Бобровицi у напрямку на Нiжин. Пiд укiс пiшов поїзд з 9-а вагонами.32
Ранком 15 жовтня загiн рушив на с.Голубiвка Прилуцького повiту, а звiдти на Мамаївку та Линовицю. Його переслiдували вiйська 65 стрiлецького полку внутрiшньої служби разом з пирятинською та прилуцькою мiлiцiєю. 17 жовтня коло станцiї Грабарiвка загiн Марусi прийняв бiй з червоноармiйцями i зазнав значних втрат: 23 вбитих i 48 поранених.33 Подальша доля цього формування не з’ясована.
У 1921 роцi на територiї Сосницького повiту дiяв загiн отамана Рака. Вперше вiн згадується у протоколi засiдання губернської вiйськової наради по боротьбi з бандитизмом вiд 29 квiтня 1921 року, на якiй Губчека було доручено налагодити агентурну роботу по збиранню iнформацiї про загiн.34
Активнiсть загону значно зросла у груднi 1921 року. На баских конях у зимовiй упряжi з вишитим чорним прапором анархiстiв, озброєний кулеметами, гвинтiвками i гранатами, загiн швидко пересувався з одного населеного пункту до iншого, знищував радянських працiвникiв та громив органи влади. Маючи тiсний зв’язок з мiсцевим селянством, загiн Рака легко уникав сутичок з бiльшовицькими загонами. Пiсля з’єднання з загонами Медведєва чисельнiсть його була 70 чоловiк.35
Пiд загрозою нападу партизанiв опинилася Корюкiвка: повстанцi вже активно дiяли у навколишнiх селах. Весь бiльшовицький актив був приведений у бойову готовнiсть, встановлене цiлодобове чергування.
У цей час у Корюкiвськiй волостi з’явився кавалерiйський загiн, очолюваний Олександром Гарнiєром - колишнiм моряком есмiнця «Разящий». Цей загiн ранiше уже переслiдував повстанцiв Рака i мав з ним сутички. 31 грудня загiн Гарнiєра рушив до с.Бреч, розташованого неподалiк Сосницi, яке в цей час перебувало у руках повстанцiв. Сюди пiдiйшов також загiн корюкiвських комунiстiв i комсомольцiв. Бiй зав’язався на територiї села, але пiд натиском кавалеристiв Гарнiєра партизани вiдiйшли на околицю села з пересiченою мiсцевiстю на узлiссi, де зайняли зручну позицiю.
Сам отаман з добре захищеного мiсця шквальним вогнем кулемета стримував бiльшовицьку кавалерiю. Один з комсомольцiв, зайшовши з тилу, кинув гранату.
Отаман Рак був вбитий, а кулеметний вогонь зупинений. Кавалерiя бiльшовикiв пiшла в атаку. У розпалi бою загинув Гарнiєр та двоє заступникiв Рака – Медведєв та Голубєв.36 Повстанцi почали вiдступати у бiк Сосницi. За iншими даними, Медведєв залишився живий i очолив загiн.37 Втрати повстанцiв становили 11 чоловiк. Червоноармiйцiв вбито троє, стiльки ж поранено.38
Значного розголосу набув рейд по Чернiгiвщинi махновського загону пiд командуванням Феодосiя Щуся навеснi 1921 року.
Незадовго до цього до Махна прибула делегацiя селян вiд декiлькох повiтiв Чернiгiвської губернiї з проханням «завiтати» до їхнього краю. Сам Махно рушив разом з групою Петренка у кiлькостi 1500 шабель, що складалася з 2-ох полкiв, але на Полтавщинi вони були затиснутi з усiх бокiв потужними бiльшовицькими частинами. Контратака махновцiв виявилася вдалою: противник був ущент розбитий, велика кiлькiсть червоноармiйцiв потрапила у полон.
Через 2 днi атаки бiльшовицьких частин поновилися. Протягом цих виснажливих боїв махновцi вiдбивали атаки червоноармiйцiв, але 24 березня в однiй з контратак Махно був поранений у стегно навилiт i впав з коня. Його поклали на кулеметну тачанку i почали вiдступ.
16 березня було прийняте рiшення переформувати групи у пiдроздiли по 100-200 бiйцiв i розiслати їх у рiзнi райони для розгортання повстанського руху. З Махном лишився особливий полк з 200 бiйцiв, на який того ж дня наскочила 9-та кавалерiйська дивiзiя i протягом 13 годин 180 верст переслiдувала його. 17 березня виснажених повстанцiв атакували свiжi кавалерiйськi частини, що переважали чисельно у 4-5 разiв, i запеклий бiй зав’язався за 40-50 сажень вiд тачанки, де лежав Махно. Врятуватися «батьковi» вдалося лише завдяки п’ятьом кулеметникам-смертникам, якi добровiльно стрибали з тачанок i кулеметним вогнем та бомбами зупиняли погоню.39
У квiтнi 1921 року загону Щуся, що налiчував 500-600 шабель i 90 -100 тачанок, вдалося пробитися на Чернiгiвщину.40 За рахунок мiсцевих селян його кiлькiсть збiльшилася до 1000 чоловiк.41 Багато бiйцiв було вдягнуто у червоноармiйську форму, що вводило в оману супротивника. Бойовий шлях загону пролiг по багатьох населених пунктах пiвденних повiтiв Чернiгiвської губернiї, де нищилися установи радянської влади, комунiсти, комнезамiвцi. Мало не у кожному селi селяни передавали махновцям протоколи сiльських зборiв з резолюцiями про повну пiдтримку їхнiх дiй.
Рейд супроводжувався безперервними боями з пiдроздiлами Червоної Армiї, мiлiцiї та чека. 25 квiтня був захоплений Дубов’язiвський цукровий завод, а пiзнiше i Парафiївський.
Губернською вiйськовою нарадою був розроблений план протидiї махновцям, яким передбачалося вiдстояти артилерiйськi склади у Нiжинi i не допустити з’єднання загону Щуся з загоном отамана Галаки, що дiяв у Городнянському повiтi.42 Начальник губернської мiлiцiї запропонував начальнику нiжинської мiлiцiї Точоному виступити з загоном мiлiцiї на с.Дорогинку, зайнявши його до приходу махновцiв, використати гарнi природнi умови для влаштування засiдки.43 У Нiжинi був оголошений воєнний стан. Усi комунiсти i комсомольцi були мобiлiзованi та озброєнi. Сформований загiн у складi близько 150 чоловiк: нiжинської повiтової мiлiцiї - 40 пiших i 15 кiнних, а також з продовольчої роти 90 червоноармiйцiв - вихiдцiв з Росiї. Очолив його начальник повiтової мiлiцiї Н.Точоний. Всi бiйцi загону були озброєнi рушницями i гранатами, мали 2 ручних i 2 станкових кулемети.
29 квiтня о четвертiй годинi ранку нiжинський загiн пiдiйшов до Дорогинки, але там їх чекав «сюрприз»: напередоднi вночi махновцi зайняли село, порубали мiлiцiонерiв, комнезамiвцiв i членiв сiльради. Помiтивши бiльшовицький загiн, повстанцi зосередились на краю села у кiнному строю, заховавшись у перелiсках та ярах, i, таким чином влаштувавши засiдку, чекали моменту для атаки.44
Напад махновцiв виявився для бiльшовикiв несподiванкою, оскiльки вони навiть не вислали розвiдки. Спочатку повстанцi вiдкрили вогонь, а потiм стрiмким галопом кинулися в атаку. У лавах противника почалася панiка, але шквальним вогнем їм вдалося вiдбити перший наступ. Бiльшовики вирiшили зайняти кругову оборону i використати кулемети, але махновська кiннота вдарила з флангiв, оточила нiжинський загiн i розбила його вщент. З усього загону дивом вижили лише два бiйцi.45 Тiла загиблих були похованi у братськiй могилi в Гоголiвському парку м.Нiжина.
Нiжин опинився пiд загрозою нападу, у мiстi не було жодної вiйськової частини.
Згодом на лiнiю Бобровиця-Нiжин вийшов бронепоїзд, почали пiдтягуватися червоноармiйськi частини. Маневреному загону 58-ого полку 7-ої Володимирської дивiзiї разом iз загоном з 63 продармiйцiв пiд командуванням Давидова вдалося вибити махновцiв iз Дорогинки.46
1 травня Щусь повiв наступ з Козар на Носiвку, але пiд натиском бiльшовицьких загонiв, пiдтриманих бронепоїздом, змушений був вiдступити.
3 травня вiдбувся бiй з частинами 546 полку пiд с.Лихачевим на межi Козелецького повiту, де повстанцi зазнали значних втрат.47
4 травня вiдбувся бiй бiля Макiївки, а наступного дня бiля Парафiївки.48 Виснаженi безперервними боями махновцi рушили на Полтавщину для пiдтримки мiсцевого повстання, де невдовзi в одному з боїв Феодосiй Щусь загинув.49
Анархо-махновський повстанський рух на Чернiгiвщинi увiбрав у себе всi сильнi та слабкi сторони загальноукраїнського повстанського руху. Основними характеристиками цього руху, що спирався на селянськi маси, були стихiйнiсть, вiдсутнiсть чiткої полiтичної платформи та слабка координацiя дiй мiж рiзними загонами, вiдсутнiсть єдиного полiтичного проводу та локальнiсть дiй багатьох формувань. Вагомими причинами поразки руху опору були нерозвиненiсть полiтичної та нацiональної свiдомостi тогочасного селянства, його розкол за майновою ознакою, репресiї радянської влади. У чисельному вiдношеннi повстанцi значно поступалися бiльшовицьким збройним формуванням, що вони намагалися компенсувати раптовiстю та маневренiстю своїх дiй. Непоганою розвiдкою для партизанiв були мiсцевi селяни, якi до того ж пiдтримували їх матерiально.
Та попри всi недолiки «анархо-махновський» повстанський рух вписав яскраву, хоча поки що маловiдому, сторiнку в iсторiю нашого краю. Джерела та лiтература:
1 Державний архiв Чернiгiвської областi (далi: ДАЧО). - Ф.Р - 1. - Оп. 4. - Спр. 6. - Арк. 77.
2 Там само.
3 Курган Р. Махновцы в Екатеринославе // Нестор Иванович Махно. Воспоминания, материалы и документы. - К.: Дзвiн, 1991. - С.
4 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 46. - Арк. 46.
5 Iсаков П. Програмнi документи селянських партизанських загонiв, що дiяли на Лiвобережнiй Українi у 1919-1921 рр. // Сiверянський лiтопис. - 1999. - № 3. - С. 60.
6 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 46.
7 Там само.
8 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 32. - Арк. 49.
9 Там само. - Арк. 44.
10 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 46. - Арк. 129.
11 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 32. - Арк. 44.
12 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 46. - Арк. 128.
13 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 32. - Арк. 56.
14 ДАЧО. - Ф.Р. - 2. - Оп. 1. - Спр. 46. - Арк. 56.
15 Там само. - Арк. 128.
16 Iсаков П. Вказана праця. - С. 59-60.
17 ДАЧО. - Ф.Р. - 16. - Оп. 4. - Спр. 41. - Арк. 5.
18 Сторожок М. 12-та Армiя в боротьбi з бандитизмом // Новi горизонти (Короп). - 1968. – 27 лютого.
19 ДАЧО. - Ф.Р. - 16. - Оп. 4. - Спр. 41. - Арк. 5.
20 Там само.
21 Там само. - Арк. 4.
22 Там само. - Арк. 5.
23 Там само. - Арк. 7.
24 Там само. - Арк. 10.
25 Там само. - Арк. 14.
26 ДАЧО. - Ф.Р. - 16. - Оп. 1. - Спр. 836. - Арк. 8.
27 Быков К. Под черным знаменем их водила молодость в сабельный поход // Новые Черниговские ведомости. - 1995. - 17 ноября.
28 ДАЧО. - Ф.Р. - 16. - Оп. 14. - Спр. 41. - Арк. 28.
29 Iсаков П. Зведена таблиця селянських повстанських загонiв, що дiяли на Сумщинi та Чернiгiвщинi в перiод 1919-1923 рр. // Сiверянський лiтопис. - 1997. - № 3. - С. 11.
30 ДАЧО. - Ф.Р. - 442. - Оп. 1. - Спр. 9. - Арк. 56.
31 Боротьба за жовтень на Прилуччинi. - Прилуки, 1927. - С. 246.
32 Знамя Советов (Чернигов). - 1920. - 12 октября.
33 Боротьба за жовтень на Прилуччинi. - С. 247.
34 ДАЧО. - Ф.Р. - 15. - Оп. 1. - Спр. 248. - Арк. 1.
35 ДАЧО. - Ф.Р. - 15. - Оп. 4. - Спр. 8. - Арк. 10.
36 Сохненко М. В iм’я життя // Маяк (Сосниця). - 1987. - 13 жовтня.
37 ДАЧО. - Ф.Р. - 15. - Оп. 4. - Спр. 8. - Арк. 10.
38 Там само.
39 Махно Н. Письмо к другу // Нестор Иванович Махно. Воспоминания, материалы и документы. - К.: Дзвiн, 1991. - С. 112, 113.
40 Нариси iсторiї Чернiгiвської обласної партiйної органiзацiї. - К., 1970. - С. 146.
41 Быков К. Вказ. праця.
42 Нариси iсторiї Чернiгiвської обласної партiйної органiзацiї. - С. 147.
43 Боротьба за перемогу радянської влади на Чернiгiвщинi. - Чернiгiв, 1958. - С. 302.
44 Там само.
45 Нариси iсторiї Чернiгiвської обласної партiйної органiзацiї. - С. 147.
46 Там само. -С.148.
47 ДАЧО. - Ф.Р. - 183. - Оп. 1. - Спр. 77. - Арк. 14.
48 Нариси iсторiї Чернiгiвської обласної партiйної органiзацiї. - С. 148.
49 Махно Н. Письма к другу. - С. 114.
Линейный вид
