6. Анархизм -- то же самое, что и либертарианство?
Это действительно сложный вопрос, потому что термин "либертарианство" сам имеет два очень различных значения. Либертарианство было популярным эвфемизмом для левого анархизма в Европе в XIX в. Однако, термин не завоевал популярность в Соединенных Штатах.
После II Мировой Войны многие американские интеллектуалы, стоявшие за свободный рынок, -- противники традиционного консерватизма, -- искали слово для определения своей позиции, и в конечном счете выбрали "либертарианство". ("Классический либерализм" и "рыночный либерализм" являются альтернативными терминами для обозначения той же точки зрения.) Результатом стало то, что в двух разных, редко сообщающихся между собой, политических культурах термин "либертарианец" использовался в двух очень различных значениях. В настоящее время, американский вариант в основном используется в академической политической теории (вероятно, вследствие влияния Нозика), но европейский вариант все еще популярен среди многих лево-анархистских активистов как в Европе, так и в США.
Семантический беспорядок был усложнен позже, когда некоторые из ранних послевоенных американских либертарианцев определили, что логическим выводом из их взглядов был, в действительности, некий вариант анархизма. Они приняли термин "анархо-капитализм" для того, чтобы отличить себя от более умеренного либертарианства, но вообще были согласны отождествлять себя с более широким свободно-рыночным либертарианским движением.
7. Анархизм -- то же самое, что и социализм?
Если мы принимаем одно традиционное определение социализма -- "оправдание государственной собственности на средства производства", -- то видно, что анархисты не являются социалистами по определению. Но если под социализмом мы подразумеваем что-то более широкое, такое, как "оправдание сильного ограничения или отмены частной собственности", тогда вопрос становится более сложным.
Согласно второму предложенному определению, некоторые анархисты являются социалистами, но другие -- нет. Вне англо-американской политической культуры были длительные и тесные исторические отношения между более ортодоксальными социалистами, которые защищают социалистическое правительство, и анархистскими социалистами, которые желают некоего децентрализованного, добровольного социализма. Обе эти группы хотят резко ограничить или отменить частную собственность, и, таким образом, обе группы подходят под второе определение социализма. Однако, анархисты определенно не хотят, чтобы государство владело средствами производства, поскольку они не хотят, чтобы государство вообще существовало.
Спор анархистов с традиционными социалистами -- это спор, лучше всего проиллюстрированный ожесточенной борьбой между Карлом Марксом и Михаилом Бакунином за господство в движении европейских рабочих в XIX в. -- часто описывается как разногласие по вопросу о "средствах". По этому объяснению социалистические анархисты и государственные социалисты соглашаются, что коммунальное и эгалитарное общество желательно, но обвиняют друг друга в предложении неэффективных средств достижения этого. Однако, это, возможно, преуменьшает значение конфликта, который также касается более фундаментальных ценностей: социалистические анархисты подчеркивают необходимость автономии и вред авторитаризма, в то время как традиционные социалисты часто принижали эти вопросы как "буржуазные".
Когда мы обращаемся к англо-американской политической культуре, история здесь совсем другая. Опасный антисоциалистический анархизм там более обычен, и был таким с начала XIX века. Великобритания была домом для многих сильно антисоциалистических квазианархических мыслителей XIX века, таких как Оберон Герберт и ранний Герберт Спенсер. Соединенные Штаты были даже более плодородной почвой для индивидуалистического анархизма: в течение XIX века такие фигуры, как Джосия Уоррен, Лисандр Спунер и Бенджамин Такер стали знамениты своим видением анархизма, основанного на свободном договоре и частной собственности. И в XX веке, мыслители, проживающие в пределах Соединенных Штатов были главными разработчиками и экспортерами анархо-капиталистической теории.
Все же не нужно преувеличивать это географическое разделение. Анархисты француз Прудон и немец Макс Штернер оба принимали измененные формы индивидуализма; множество лево-анархистов (часто европейские иммигранты) добились уважения в Соединенных Штатах; и Ноам Чомски и Мюррей Букчин -- двое из самых влиятельных теоретиков современного лево-анархизма -- оба проживают в пределах Соединенных Штатов.
8. Кто является главным анархистским мыслителем?
Самыми известными лево-анархистами были, вероятно, Михаил Бакунин и Петр Кропоткин. Также Пьер Прудон часто включается в этот список, хотя его идеи о желательности измененной формы частной собственности склонили бы некоторых исключить его из левого лагеря полностью. (Другие принципы, взятые Прудоном не из социалистического учения, включают в себя защиту права наследования и акцент на подлинное противоречие между государственной властью и правом на собственность.) Более поздние лево-анархисты включают в себя Эмму Голдман, Мюррея Букчин и Ноама Чомски.
Анархо-капитализм имеет более недавнее происхождение (вторая половина XX века). Возможно, два самых известных защитника анархо-капитализма это Мюррей Ротбард и Дэвид Фридман. Но было несколько интересных ранних предшественников, среди которых выделяется бельгийский экономист Гюстав де Молинари. Двое других анархистов XIX века, которые были приняты современными анархо-капиталистами с некоторыми оговорками, -- это Бенджамин Такер и Лисандр Спунер. (Некоторые лево-анархисты оспаривают это, но Такер и Спунер, возможно, имеют больше общего с анархо-капиталистами, чем с лево-анархистами.)
Более исчерпывающие списки анархистских фигур можно найти в нескольких обширных исторических трудах, перечисленных далее в тексте.
12. Какие еще есть анархистские точки зрения?
Есть определенно другое течение анархистской мысли, хотя оно намного неопределеннее и предлагает меньше, чем взгляды, уже объясненные. Для некоторых, "анархист" -- это только заявление о восстании против правил и власти любого вида. В этом случае не делается попытки, чтобы объяснить как общество работало бы без правительства; и, возможно, нет большой уверенности, что оно могло бы это сделать. Этот вид анархизма больше позиция или эмоция -- это ощущение, что испорченный мир настоящего должен исчезнуть в огне, без каких-либо определенных альтернатив, что, если что-нибудь вообще, было бы предпочтительнее и возможно. За неимением лучшего термина я назвал бы это "эмоциональным анархизмом", чьим наиболее выдающимся представителем почти определенно был Макс Штернер (хотя, если быть справедливым к Штернеру, он все же кратко описывал свое видение того, как существующее общество можно заменить неким "Союзом эгоистов".
Для эмоционального анархиста оппозиция государству это только частный случай его или ее оппозиции по отношению почти ко всему: семье, традиционному искусству, буржуазной культуре, обеспеченным пожилым людям, британской монархии и т.д. Эта позиция, когда ясно высказана, часто трудно понимаема, поскольку она, кажется, стремится к уничтожению без какой-либо альтернативы или довода, что что-либо другое было бы предпочтительнее. С эмоциональным анархизмом близко связан нигилистский анархизм, который иногда имеет более теоретический характер. Анархо-нигилисты сочетают оппозицию эмоциональных анархистов фактически ко всем формам порядка с радикальной субъективистской моралью и эпистемологической теорией.
Еще одно течение менее интеллектуальной, более эмоциональной анархистской мысли родствено эмоциональному анархизму. Оно кем-то было названо "моральный анархизм". Взгляды этого течения также подразумевают, что существующее статичное общество плохо; но вместо того, чтобы предложить какие-либо всеохватывающие планы для его отмены, это подразделение анархистов выступает за немедленные реформы. Подобный анархизм -- это разновидность идеальной мечты, красивой и вдохновляющей, чтобы созерцать ее, в то время как преследуешь более конкретные цели.
Эмоциональный анархист часто сосредотачивается на действии и призирает теоретизирование. Другая порода анархистов, известная как "философичные анархисты", напротив, видит мало возможностей практического применения своей интеллектуальной позиции. Лучше всего изложенный Робертом Полем Вольффом, философский анархизм просто отрицает, что государственные приказы, как таковые, могут иметь какую бы то ни было законность. Каждый индивидуум должен развивать свою моральную автономию, чтобы самому судить о добре и зле независимо от декретов государства. Однако, пока декреты государства согласуются с личной совестью, нет необходимости менять поведение. В сущности, позиция по Вольффу подразумевает, что разумный человек не может и не должен слепо повиноваться власти, чего, как кажется, часто требует правительство; но этот подход не требует каких-либо политических действий, если декреты правительства не являются чрезвычайно безнравственными.
Еще одна фракция, на которую сильно повлиял Лев Толстой, называет себя "христианские анархисты". (Толстой избегал термина "анархист", вероятно, из-за ассоциации в умах русских современников с насилием и терроризмом.) Привлекая в помощь евангелийские понятия ненасилия и равенства всех людей, эти анархисты осуждают правительство за противоположность христианскому учению. Толстой особенно подчеркивал безнравственность войны, военной службы и патриотизма, требуя от христиан жить согласно радикальным требованиям их веры путем отказа от поддержки всех этих трех зол. Очерк Толстого "Патриотизм или мир?" особенно известен своей ранней атакой на национализм и кровопролитие, обычно сопровождающее его.
Наконец, у многих левых и прогрессивных движений есть анархистское толкование и анархистские защитники. Например, существует фракция феминисток, называющих себя "анархо-феминистками". И зеленое движение и движение защитников окружающей среды также включают сильное анархистское крыло, где сочетаются оппозиция государству и защита окружающей среды. Вероятно, их главный теоретик -- Мюррей Букчин, он (в последнее время) проповедует идею общества, состоящего из маленьких и довольно независимых местных общин. Как объясняет Букчин, "анархистская концепция сбалансированной общины, демократия лицом к лицу, гуманистическая технология и децентрализованное общество -- эти ценнейшие либертарианские концепции -- не только желательны, они также необходимы". Такой институт, как городское собрание классической демократической теории, указывает путь радикальной реорганизации общества, к созданию такого уклада, при котором малые заинтересованные в сохранении природы общины регулярно собираются, чтобы обсудить и проголосовать по вопросам производства в их общинах и по более широким вопросам. Несомненно, есть много других слияний между анархизмом и прогрессивными движениями и их возникает все больше, по мере возникновения новых проблем.
13. Какие нравственные оправдания анархизму могут быть предложены?
Опять-таки, есть очень много предложенных ответов. Некоторые, такие как эмоциональные анархисты и (как это ни парадоксально) нравственные анархисты, имеют небольшой интерес в нравственной теории высокого уровня. Но это представляет интерес для более интеллектуального подразделения анархистов.
Один популярный довод за анархизм таков, что это единственный путь для существования истинного социализма. Государственный социализм не способен к фактическому установлению человеческого равенства; вместо этого он просто создает новый правящий класс. Бакунин пророчески предсказал результат захвата контроля над государством социалистами, когда он писал, что социалистическая элита образует "новый класс", который будет "самым аристократичным, деспотичным, высокомерным, презрительным из всех режимов". В другом месте Бакунин писал, что "свобода без социализма -- это привилегии и несправедливость, ... Социализм без свободы -- рабство и жестокость". Конечно, социализм защищали как на деонтологическом, так и на прагматичном основаниях, и нет необходимости повторять это здесь.
С другой стороны, анархо-капиталисты спорили, что только при анархизме "права человека на личную жизнь и собственность" Локка, так громко защищаемые более умеренными либертарианцами, могут полностью уважаться. Любая попытка навязать монополистическое правительство обязательным образом предотвращает конкурирование полицейских и судебных служб по предоставлению законных услуг; кроме того, пока существует правительство, будет и налогообложение. Заявление правительства о защите частной собственности является, таким образом, весьма ироничным, так как государство, по словам Ротбарда, является "учреждением, которое полагает, что "защищает" человека и собственность, само существуя на одностороннем принуждении, направленном против частной собственности, известном как налогообложение. Другие анархо-капиталисты, такие как Дэвид Фридман, считают эти доводы из естественных прав Локка неубедительными, и вместо этого пытаются доказать, что прагматичное оправдание Адама Смита капитализма свободного рынка применимо также к свободным рынкам в сфере защитных услуг, делая государство бесполезным, также как и опасным.
Третьи анархисты, такие как Лисандр Спунер и Бенджамин Такер, также как Прудон, утверждали, что анархизм отменил бы эксплуатацию, присущую доходам с процентов и ренте, просто посредством свободной конкуренции. По их мнению, только трудовая прибыль законна и важный в пользу анархизма аргумент таков, что без навязанных государством монополий, нетрудовой доход снизился бы до нуля под действием рыночных сил. Однако, неясно, расценивают ли они это как просто желательный побочный эффект и отвергли бы они анархизм, если бы узнали, что этот предсказанный экономический эффект в действительности не случится. (Другие индивидуалистические анархисты спорили, в противоположность Спунеру и Такеру, что свободная банковская практика привела бы к более низкому уровню инфляции, чем мы испытываем сейчас; что рента и проценты возникают не из-за "монополии", а из-за недостатка земли и фондов для займа; и что нет нравственного различия между трудовым доходом и доходом с процентов и ренты, которые все зависят от комплекса факторов, таких как дефицит, спрос, удача и усилия человека.)
Основное нравственное интуитивное положение, которое, возможно, разделяют анархисты всех разновидностей, это просто то, что ни один человек не имеет права управлять другим человеком. Определение "управления", однако, различается: левые анархисты склонны видеть отношения работодатель -- работник как случай "управления", а анархо-капиталисты часто сомневаются на счет заявления, что предлагаемые анархистские коммуны будут демократичными и, следовательно, добровольными. Близко родственное моральное интуитивное положение, опять широко разделяемое всеми подразделениями анархистов, заключается в том, что каждый человек должен развивать личную независимость, или самоуравление. Человек должен критически относиться к авторитетам и решить все сам, нежели просто идти за стадом. И снова, толкование "личной независимости" различается: лево-анархист видит отношения работодатель -- работник как нарушение личной независимости, тогда как анархо-капиталист скорее видит, что личная независимость, исчезает в коммуне или коллективе, как бы демократичны они ни были.
Наконец, перейду к самому одиозному для наших оппонентов рыночному проекту в условиях анархии – анархо-капитализму. Совместимость анархизма с капитализмом, - не есть оксюморон, придуманный «недоучками» САУ. Так американская анархистка Л. Акай, хоть и полемизирует с данным явлением, но прямо пишет о наличии в американском анархизме правого крыла, именуемого «либертарным капитализмом [13]». То же подтверждает и доцент Б. Каплан в своем известном ЧаВо по анархизму. Он пишет о наличии двух расходящихся линий анархической мысли: традиционном левом анархизме и анархо-капитализме. Каплан же указывает на различия между анархо-капитализмом и либертарианством [14]. Либертарианский идеал можно определить, как минархизм (концепция минимального государства), тогда как идеал любых анархистов – его отсутствие. Несмотря на позднее появление анархо-капитализма (вторая половина ХХ в.), его истоки прослеживаются у части анархо-индивидуалистов XIX в.
Так американские анкапы [15] считают своими предшественниками Д. Уоррена, Б. Такера и Л. Спунера [16]. Но это не только традиция США. Боровой писал, что оригинальным моментом анархо-индивидуализма является решительное допущение им частной собственности [17] (далее, - ЧС). Или по Г. Ландауэру, анархисты-индивидуалисты хотят сохранить ЧС как необходимое условие индивидуальной независимости [18]. В этом один из столпов анархо-капитализма Ротбард перекликается с постклассическим анархистом Солоновичем. Приводилась цитата последнего: «смешно говорить об отрицании всякой власти – ибо власть моя же надо мной должна быть». А у Ротбарда то же звучит с упором на собственность: «В истинно свободном обществе “человеческое” право каждого человека – это, в сущности, его право собственности на самого себя [19]». Чему близки версия историков о раннеклассовом феномене «власти-собственности [20]» и мнение Бакунина, что «властнический инстинкт» у человека связан со стремлением владеть, пользоваться средствами существования [21].
Мало того, у анархистов-индивидуалистов эта собственность не только на предметы потребления. По Боровому, анархисты-индивидуалисты вслед за Прудоном и Уорреном не признают формулы «все принадлежит всем» и доказывают ее непримиримость с основным постулатом анархизма – «свободой личности». Если бы анархо-индивидуализм отрицал право личности пользоваться средствами производства на началах ЧС, он бы признал право общества вторгаться в индивидуальную сферу. И свобода личности оказался бы фикцией [22]. Аналогично Такер считал ЧС на средства производства основой экономической независимости индивида [23]. Ранний Л. Черный считал «чистыми анархистами» только анархо-индивидуалистов, а в экономической сфере выступал за сохранение ЧС [24]. Эти взгляды можно возвести к Штирнеру: «Недостаточно быть только свободным от того, чего не желаешь, нужно еще иметь то, чего желаешь, нужно быть не только «свободным», но и «собственником» [25]».
Здесь же уместно вспомнить предостережение, высказанное близким к анархо-индивидуализму социал-демократом Я. Махайским (Вольским), и положенное в основу скоротечного, но яркого движения махаевщины 1901–1907 гг. По Махайскому, социализм был идеалом не рабочего класса, а его временного союзника, - социалистической интеллигенции. В капиталистическом обществе последней доставались крохи со стола буржуазии, поэтому интеллигенция выдвинула лозунг обобществления средств производства. Но Махайский называл его «формой экономического маскарада [26]». Ведь после такого обобществления социум в целом не может управлять экономикой. В нем «умственные работники» (интеллигенция), как носители знаний, неизбежно станут новым правящим классом. Другими словами, с помощью лозунга обобществления «умственные работники» лишь используют пролетариат для свержения буржуазии и собственного прихода к власти.
Поэтому Махайский указывал, что «общественная наука» социализма, является не более чем системой господства над волей и мыслью масс [27]. Концепция Махайского подтвердилась в СССР, где социалистическая интеллигенция формализовалась в бюрократию государственного капитализма. И не надо питать иллюзий относительно ее роли в социализме безгосударственном. В случае революционного достижения анархии, и там руководить экономикой будет не общество, а те же носители знаний, превратившиеся из бюрократии в неких неформальных авторитетов. Поэтому главной задачей пролетариата махаевцы видели не захват средств производства, а изъятие у интеллигенции монополии управления через обобществление знаний. Но, разумеется, после этого общество уже не будет социализмом из теории «умственных работников». Таким образом, мы имеем еще один важный аргумент против социалистического обобществления, как механизма смены власти, но не ее упразднения.
Отсюда ясно, почему, еще до возникновения анархо-капитализма, Ландауэр отмечал, что только одно из двух крупнейших течений анархизма существует в пределах социалистической традиции [28]. Второе, естественно, в капиталистической. Это и есть последовательный индивидуалистический анархизм. Как заметила В. МакЭлрой, анархо-капитализм развивается в форме синтеза идей анархистов-индивидуалистов с принципами «свободно-рыночной» австрийской школы экономики [29], чьими основателями и были Л. Мизес и Ф. Хайек. То есть в русле обоснования и развития анархо-индивидуалистических установок новыми достижениями экономической науки. Каковы могут быть размеры ЧС на средства производства, допустимые в анархии, и что такое крупный капитал, - вопросы отдельного исследования. Если вкратце, - проблема принудительной эксплуатации не в крупном капитале, а в способах управления им. Здесь же достаточно утверждения ЧС на средства производства, которую допускает анархо-индивидуализм и из которой произрастает анархо-капитализм.
Итак, подытожу результаты своего исследования. Полное отсутствие власти и эксплуатации является майданным лозунгом анархистов, но не требованием нашей теории. Анархо-коммунистический проект не способен избавить индивида от эксплуатации вообще. Упраздняя эксплуатацию человека человеком, он создает монопольную эксплуатацию человека обществом, что для индивида принципиального различия не имеет. Если эксплуатация не преодолима в принципе, части индивидов, не приемлющей коммунизм, допустимо и в анархии лично торговать своей рабсилой и продуктом. Такие возможности может дать свободный рынок. Рыночные отношения отрицает только анархо-коммунизм, анархические синдикализм и индивидуализм их признают. Нет анархических оснований для коренной ломки экономики путем революционного обобществления, так как оно ведет не к анархии, а к смене правящего класса. Анархо-капитализм есть полноправное течение анархической мысли и является экономическим развитием одной из форм индивидуалистического анархизма.
Такая конкуренция внутри движения по душе не всем левым анархистам. Старый анархизм-индивидуализм в период русских революций, в духе времени сильно полевел. Новое поколение анархистов воспитывалось на этих полевевших представлениях о нем. Большинству из современных анархов остались неизвестны выводы анархической эмиграции и ее отход от идеи немедленной реализации коммунистического проекта. Отсюда и нетерпимость к рыночной альтернативе внутри анархизма. И замечание Каплана, что много левых анархистов не признает причастности к движению анархо-капиталистов, доказывая, что оно исторически было чисто левым. Но для подтверждения этого нужно переписать не одну страницу истории [30].
С другой стороны, Такер считал анархизм и коммунизм несовместимыми понятиями и сомневался в праве Кропоткина и Моста называть себя анархистами [31]. Черный возмущался, что общественная собственность парализует экономику. «Убивая личную инициативу, она обращает индивида в полип [31]». А Боровой указывал, что анархо-индивидуализм не видит принципиального различия между государственным социализмом и коммунистическим анархизмом [33]. Так что не мы с сегодняшними левыми начали этот конфликт внутри анархизма, ослабляющий его потенциал на радость этатистам всех мастей. Но мы можем его прекратить. Я не столь категоричен, как Такер с Черным, ибо признаю в рамках анархии любые добровольные объединения. При условии, что они не будут принуждать несогласных жить по своим правилам. Если коммунистический принцип не носит тотально-принудительный характер, для меня он вполне совместим со свободой анархии.
katran2,
Благодарю за весьма развернутый и максимально исчерпывающий ответ! В общем-то нечто такое и хотелось увидеть...
Все приведенные вами теоретические выкладки действительно помогают лучше понять написанное в книге анархо-синдикалиста Иэйна МакКея "Анархистский FAQ" и полностью подтверждают правильность приведенных в ней выводов относительно "анархо"-капитализма.
Idealist, всегда пожалуйста! Выводы, которые вы и ваши коллеги делаете из приведенных выкладок - ваше неотъемлемое право, которое я буду всегда защищать. Что касается общего подхода, мне кажется, каждый анархист обязан помнить, что анархия не имеет ничего общего с догмой. Анархизм развивается, ищет новые пути и методы реализации, по-новому пытается взглянуть на вопросы свободы от принуждения. Каждый уважающий себя анархист должен знать, что анархизм - эволюционирующая теория, в первый период которой не было ни анархо-коммунизма, ни анархо-синдикализма.
Столпы первого этапа Прудон и Бакунин, мягко говоря, не поддерживали коммунистический идеал. Ничего, пришел Кропоткин, объяснил, что коммунизм не страшен, если он доброволен. И, вот, теперь существует большая масса молодых анархистов, которые вообще считают, что анархизм может быть только коммунистическим. Разумеется, активисты постарше понимают всю глубину таких заблуждений.
Я это виду к тому, что проходит следующий этап эволюции анархизма, который начинает осознавать разнообразие форм непринудительной жизни, совместимых с анархией. Мне нравятся эти живые искания учения, и не нравится догматический отстой неизменной константы. Мне кажется, он больше подходит людям, которые способны заучить систему координат, но неспособны мысленно передвигаться в ней и делать логические выводы.
Последний раз редактировалось katran2; 16.03.2009 в 20:23.
И, вот, теперь существует большая масса молодых анархистов, которые вообще считают, что анархизм может быть только коммунистическим. Разумеется, активисты постарше понимают всю глубину таких заблуждений.
Катран, -вот я, Самурай, Дамье, - таки не очень молоденькие будем, наверное, но ни "глубины", ни вообще "заблуждений" так и "не поняли"...
Катран, -вот я, Самурай, Дамье, - таки не очень молоденькие будем, наверное, но ни "глубины", ни вообще "заблуждений" так и "не поняли"...
Дубовик, вы внимательно читаете тезис, с которым спорите? Повторюсь:
Цитата:
Сообщение от katran2
которые вообще считают, что анархизм может быть только коммунистическим. Разумеется, активисты постарше понимают всю глубину таких заблуждений.
Вы действительно считаете, что анархизм (движение, не путаем с будущим обществом - анархией) может быть только коммунистическим? Тогда мне вас искренне жаль.
Вы действительно считаете, что анархизм (движение, не путаем с будущим обществом - анархией) может быть только коммунистическим?
Я действительно считаю, что единственная устойчивая и жизнеспособная форма, в которой в обозримом будущем может быть реализовано анархическое общество, - это безгосударственный (анархический) коммунизм.
Который, кстати говоря, после этой реализации не окажется чем-то навеки застывшим; по моему мнению, перед будущим анархо-коммунистическим обществом открывается дорога для медленной мирной эволюции ко все большей и большей индивидуальной автономии и независимости личности, о которой так мечтается товарищам индивидуалистам.
Что касается разницы между понятиями "анархическое общество" и "анархическое движение". Всякое движение имеет шансы на успех лишь тогда, когда оно обладает ясным пониманием своих собственных целей и задач, пониманием того, кто является его врагами и кто - друзьями, и т.д. и т.п. Словом, когда движение имеет ясную и понятную программу, стратегию и тактику. Если мы, вышеперечисленные "взрослые анархисты" ( ), определенным образом смотри на цель (анархо-коммунистическое общество), - то мы так же смотрим и на средство, ведущее к цели, т.е. на движение.
Не-коммунистические анархисты для нас, как правило, - заблуждающиеся товарищи.
Раздел F.1 - Являются ли "анархо" капиталисты действительно анархистами?
Одним словом, нет. В то время как "анархо"-капиталисты очевидно пробуют связать себя с анархистской традицией путем использования слова "анархо" или называя себя "анархистами", их идеи имеют отчетливые разногласия с теми, которые связаны с анархизмом. В результате, любые требования, что их идеи анархистские или что они являются частью анархистской традиции или движения - ложны.
"Анархо"-капиталисты утверждают, что они являются анархистами, поскольку они выступают против правительства. Как отмечено в предыдущем разделе, они используют словарное определение анархизма. Однако это будет не в состоянии оценивать тот анархизм, который является политической теорией. Поскольку словари - редко политически правильные, то это означает, что они не в состоянии признать, что анархизм - больше чем правильная оппозиция к правительству, ведь как было отмечено анархизм - это также оппозиция к капитализму (то есть эксплуатации и частной собственности). Да, оппозиция правительству необходима, но это - не достаточное условие для того, чтобы быть анархистом. Анархисты также должны быть оппозиционно настроены в отношении эксплуатации и капиталистической частной собственности. Поскольку "анархо"-капиталисты не рассматривает интерес, арендную плату и прибыль (то есть капитализм) в их эксплуатационной сущности и не выступают против капиталистических прав собственности, то они - не анархисты.
Прудон, Бакунин, Кропоткин, Голдман и многие другие ... они все неоднократно подчеркивали, что анархизм выступает не только против государства, и они стремились представить критический анализ частной собственности и различных форм иерархической власти. Так, в то время как анархизм очевидно выступал против государства, анархическая теория продолжала развиваться далее и усложняться. Этот процесс не ограничивается лишь критикой политической организации в обществе, но продолжает исследовать авторитарную природу экономического неравенства и частной собственности, иерархических экономических структур, традиционного образования, патриархальной семьи, классовой, расовой, половой и возрастной дискриминации - причем здесь упоминаются только некоторые из множества весьма важных тем. "Сущность анархизма, в конце концов, не в теоретической оппозиции к государству, но в практической и теоретической борьбе против любого господства." [Джон Кларк, Анархистский Момент, p. 128 и p. 70]...
Поэтому было бы справедливо утверждать, что в большей степени "анархо"-капиталисты - прежде всего капиталисты. Если тот или иной аспект анархизма не соответствует с некоторым элементом капитализма, они отклоняют этот элемент анархизма, а не ставят под вопрос сам капитализм (избирательное присвоение Ротбардом индивидуалистической анархистской традиции - наиболее очевидный пример этого). Это означает, что правые "либертарианцы" прилагают "анархо" приставку к их идеологии, потому что они верят, что выступающий против правительственного вмешательства эквивалентен настоящему анархисту (который проистекает от их использования словарного определения анархизма). То, что они игнорируют большую часть анархистской традиции, доказывает, что вряд ли имеется что-нибудь анархическое в них вообще. Они не против власти, иерархии или государства - они просто хотят приватизировать их.
Как ни странно, это ограниченное определение "анархизма" гарантирует то, что "анархо"-капитализм неотъемлемо сам себя и опровергает. Это может быть замечено в развитии "анархо"-капитализма Мюрреем Ротбардом. Он гремел против дьявольского государства, обсуждая, что это "посягает на присвоение монополии власти, окончательной силы принятия решения по данной территориальной области." Само по себе, это определение весьма примечательно. То есть, если некоторое количество людей (элита правителей) требуют права управлять, другие должны быть частью любого благоразумного определения государства или правительства. Однако, проблемы начинаются для Ротбарда, когда он обращает внимания, что "очевидно, например, в свободном обществе, что Смит имеет окончательную силу принятия решения по его собственной праведной собственности, Джонс - по своей и т.д. " [Этика Свободы, p. 170 и p. 173] Логическое противоречие в этом положении должно быть очевидно любому, но не Ротбарду. Это показывает силу идеологии, построенную на игре слов, способности простых слов превращаться (посредством выражения " частная собственность ") из плохих ("окончательная сила принятия решения по данной области") в хорошие ("окончательная сила принятия решения по данной области ").
В дествительности это противоречие может быть решено только одним способом - пользователи "данной области" являются также ее владельцами. Другими словами, должна быть система владения (или "занятия и использования") - как это одобряется анархистами. Однако, Ротбард - капиталист и поддерживает частно-собсвеннический нетрудовой доход, наемный труд, капиталистов и землевладельцев. Это означает, что он поддерживает расхождение между собственностью и использованием, и это означает, что эта "окончательная сила принятия решения " распространяется и на тех, кто использует, но не имеет, такую собственность (то есть арендаторов и работников). Государственная природа частной собственности ясно обозначена словами Ротбарда - имущественный владелец в "анархо"-капиталистическом обществе обладает "окончательной силой принятия решения" по данной области, который представляет собой то, что представляет собой государство в настоящее время. Ротбард, иронически, доказал по его собственному определению, что "анархо"-капитализм - не анархизм.
В действительности это противоречие может быть решено только одним способом - пользователи "данной области" должны быть также ее владельцами. Другими словами, система владения (или "занятие и использование") - как это одобряется анархистами. Однако, Ротбард - капиталист и поддерживает частно-собсвеннический нетрудовой доход, наемный труд, капиталистов и землевладельцев. Это означает, что он поддерживает расхождение между собственностью и использованием, и это означает, что эта "окончательная сила принятия решения " распространяется и на тех, кто использует, но не имеет, такую собственность (то есть арендаторов и работников). Государственная природа частной собственности ясно обозначена словами Ротбарда - имущественный владелец в "анархо"-капиталистическом обществе обладает "окончательнаой силой принятия решения" по данной области, который представляет собой то, что представляет собой государство в настоящее время. Ротбард, иронически, доказал по его собственному определению, что "анархо"-капитализм - не анархизм.
Конечно, было бы грубо указать, что обычное имя для политической системы, в которой владелец территории является также ее правителем, фактически, монархия. А это значит, что, в то время как "анархо"-капитализм может быть назван "анархо-этатизм", гораздо правильнее его можно назвать "анархо-монархизмом". Фактически, некоторые "анархо"-капиталисты сделали явным это очевидное значение из аргумента Ротбарда. Таков Ганс-Герман Гоппе.
Гоппе предпочитает монархию демократии, рассматривая ее как лучшую систему. Он доказывает, что монарх - частный владелец правительства (власти) - вся земля и другие ресурсы принадлежит ему... Однако, Гоппе - не традиционный монархист. Его идеальная система - система из конкурирующих монархий, общество, которое является во главе с "добровольно подтвержденной 'естественной' элитой - nobilitas naturalis, "включающей" семейства с укоренившимися традициями превосходящего положения, farsightedness, и образцового личного поведения."...
Неудивительно поэтому, что Хомски доказывал, что правое "либертарианство" не имеет "никаких возражений против тирании, пока это - частная тирания."Фактически это (подобно другим современным идеологиям)" сводится к защите той или иной формы незаконной власти и весьма часто является реальной тиранией. " [Chomsky на Анархизме, p. 235 и p. 181]. Также, не составляет труда заключить, что "анархо"-капитализм - немного больше чем игра со словами. Это - не анархизм, но умно разработанный и сформулированный заменитель для элитаристского, деспотичного консерватизма. И при этом также не составляет труда заключить, что подлинные анархисты и либертарианцы (всех типов) не будут допущены в этот так называемый " либертарианский общественный порядок"...
отрывок из книги Iain McKay "An Anarchist FAQ" (пер. с англ.)
Анатолий, ваше последнее заявление вызывает серьезную настороженность. Вы понимаете, что оно может классифицироваться, как проявление тоталитарной тенденции в анархизме? Считаю наиболее отвечающим действительности взгляды на классификацию анархизма подобные Эльцбахеру или Ударцеву, согласно которым он не есть единая школа, а является сообществом анархических учений. Действительно, учения Прудона, Штирнера, Бакунина, Кропоткина и Толстого при всем желании нельзя считать вариациями единой концепции. Они предлагают достаточно разные пути к анархии и по-разному представляют ее торжество. В таком случае, ваша фраза
Цитата:
Сообщение от Дубовик
Если мы, вышеперечисленные "взрослые анархисты" ( ), определенным образом смотри на цель (анархо-коммунистическое общество), - то мы так же смотрим и на средство, ведущее к цели, т.е. на движение.
Не-коммунистические анархисты для нас, как правило, - заблуждающиеся товарищи
по сути, отказывает в равноправии форм организации, методов продвижения анархизма и конечной свободе самореализации в рамках анархического движения последователям Прудона, Штирнера, Толстого и даже отчасти Бакунина. Что это, если не мягкий (пока?) тоталитаризм?
Здесь приходит на память характерная фраза Аршинова: «Встав на путь всеобщего огосударствления, большевизм неминуемо должен был наложить свою руку и на духовную жизнь трудящихся. И действительно, трудно найти страну, где бы мысль трудящихся была так абсолютно подавлена, как в коммунистическом государстве». Не возникает ассоциаций? Судя по вашему изложению, встав на путь всеобщего обобществления, анархо-коммунизм неминуемо накладывает руку на все разнообразие анархической мысли и практики. Это вызывает естественные опасения, что в коммунистическом безвластии мысль трудящихся будет подавлена аналогично. Не хочется верить, что подобная претензия на монополизм является родовым пятном любого коммунизма…
Линейный вид
