Цитата:
Сообщение от giorgi
Конец хороший (" убивать меня пришел -- а убивать то и некого") я лично так понимаю когда Махно эмигрировал ----- что-то оборвалось. что-то в нем погибло--- надежда на победу ---- жизнь!
|
Два отрывка из моих материалов о Махно в этой связи.
1. Фрагмент биосправки:
"28.08.1921 с группой из 125 повстанцев Махно переходит румынскую границу.
Вместе с женой некоторое время жил в Бухаресте. Правительства РСФСР и УССР дважды (27.09.1921 и 03.10.1921) обращались к властям Румынии с тре-бованием выдать Махно, а группа чекистов во главе с Д. И. Медведевым пыталась его убить, - в связи с этим 11.04.1922 Махно с Кузьменко и 17-ю товарищами уехал в Польшу, где был сразу помещен в концентрационный лагерь военнопленных.
12.04.1922 Всеукраинский ЦИК принял постановление, по которому М не подпадал под амнистию, объявленную в связи с окончанием Гражданской войны.
19.05.1922 Верховный революционный трибунал при ВУЦИК признал Махно виновным в организации и в участии в грабежах и убийствах. На основании этого решения, 24.05.1922 и 04.11.1922 советское правительство потребовало от Польши ареста и выдачи Махно. Опасаясь выдачи, он обратился за разрешением эмигрировать в Чехословакию, но безрезультатно. Анархические федерации Германии, Франции, Южной Америки, русские эмигранты-анархисты выступили с обращением «К трудящимся всех стран», протестуя против намерений правительств Польши, Советских Украины и России, направленных против Махгл, а затем организуют международную кампанию с требованием его освобождения.
Одновременно Махно обдумывал возможность организации восстания в Галиции, связался с анархическими группами в Варшаве, Париже и Берлине, тайно обратился (через Кузьменко) к советской власти с предложением о заключении нового союза (ставя необходимым условием прекращение преследований анархистов и махновцев, свободное участие их в Советах).
Получив от спецслужб УССР соответствующую информацию, польские власти возбудили против Махно уголовное дело, обвиняя его в связях с Советской Украиной и в подготовке мятежа в Галиции. 02.08.1923 Махно, Кузьменко и два их товарища были арестованы польской тайной полицией. 27-30.11.1923 Варшавский окружной суд рассмотрел дело Махно и полностью оправдал обвиняемых по всем пунктам обвинения (в т.ч. «руководство разбойничьими бандами»). Однако Махно был не освобожден, а направлен под надзор полиции в Торунь под Данцигом.
Здесь Махно группирует себя несколько активных повстанцев, планируя весной 1924 возобновить повстанческое движение в Украине; в декабре 1923 он сделал публичное заявление о своей готовности к продолжению борьбы против большевиков. В ответ на это военный министр Польши издал приказ о строжайшем контроле за деятельностью Махно и о возможности его депортации за какие-либо действия, враждебные УССР. Весной 1924 сотрудники ОГПУ пытались похитить Махно; имеются неясные сведения о «попытке самоубийства».
В связи с угрозой жизни и свободе, в апреле 1924 Махно нелегально перешел германскую границу, после чего оказался в Берлине, где год провел в Моабитской тюрьме.
Весной 1925 с помощью германских анархистов сумел бежать из тюрьмы и скрылся в Париж.
Присоединился к «Группе русских анархистов за границей»; после ее распада, в июне 1926 вошел в редакцию журнала «Дело Труда» и в одноименную группу русских анархистов-коммунистов. Первая же опубликованная за границей его статья касается вопроса о необходимости дисциплины в анархическом движении («Дело Труда», № 5 за октябрь 1925).
Летом 1926 вместе с Аршиновым составил «Проект Организационной платформы Всеобщего союза анархистов», вызвавший многолетние дискуссии в российском и международном анархическом движении.
Во время обсуждения и принятия Платформы 20.06.1926, выступая на собрании группы, Махно обратил внимание слушателей на отсутствие внимание дореволюционных анархистов на крестьянство (что объяснил как отсутствием подлинной организации, так и ошибочным представлением о мелкобуржуазности крестьянства), и в этой связи характеризовал «Дело Труда» как орган, выполняющий основные и самые насущные задачи анархического движения.
Личная жизнь Махно оставалась крайне тяжелой и в Париже. Он работал художником на киностудии, постоянно жил в крайней бедности, тяжело болел. К 1926-1927 разошелся с женой.
Все эти годы М. продолжал активное участие в анархическом движении. В 1926-1930 сотрудничал с «Делом Труда», писал статьи почти для каждого номера журнала. Выступая в защиту «Платформы», обвинял ее противников в организационной и политической безответственности, в неспособности к серьезному участию в революционной борьбе, опоре на случайные элементы Движения.
В своих статьях Махно рассматривает организационные, национальные, социально-политические вопросы, разбирает проблемы вооруженной защиты революции, действия анархистов по отношению к крестьянству, помещает в журнал воспоминания о повстанчестве 1918-1921; внимательно следит за развитием Испанской революции.
Помимо работы в «Дело Труда», М. сотрудничал в органе французских анархистов-коммунистов «Le Libertaire» («Свобода»). Часто выступал в клубах анархических и общественных организаций, в т.ч. неустанно опровергая слухи об антисемитизме махновщины и о своей «причастности» к еврейским погромам.
По-видимому, причастен к убийству анархистом С. Шварцбардом главы Украинской Народной Республики в изгнании Петлюры (25.06.1926).
Начал работу над воспоминаниями (закончить их не успел).
В июле 1927 Махно встречался с испанскими анархистами Дуррути и Асказо, рассказывая им об опыте повстанческого движения в Украине.
12.02.1927 Махно избран в состав Временной комиссии по организации Анархического Интернационала, участвовал в подготовке международной конференции «платформистов».
20.03.1927 участвовал в международной конференции Федерации «Дело Труда» (Париж). Выступил с докладом, в котором изложил основные принципы Платформы, предложенные в качестве программы Интернационала. Арестован в числе других участников конференции. 16.05.1927 французский суд принял решение о депортации Махно, но вскоре он был освобожден в связи с многочисленными протестами.
В 1928-1930 вел переписку с Э. Малатеста, обсуждая организационные проблемы анархического движения.
В мае 1930 Махно участвовал в съезде французского «Революционного коммунистического анархического союза» как неформальный лидер сторонников «Платформы», оказавшихся на съезде в меньшинстве.
В 1930-1931 Федерация «Дело Труда» фактически распалась в связи с отсутствием широкой поддержки среди мирового анархического движения; Махно прекратил сотрудничество с ее остатками, базировавшимися в США. Он пишет статьи для эмигрантских журналов «Пробуждение» и «Борьба». С этого времени Махно критикует ориентацию анархистов на пролетариат как на главную движущую силу революции, считает пролетариат неоднородным классом, возлагает на него часть вины за создание новой диктатуры после революции. Статья в «Пробуждении» в 1931 говорит, в частности, о необходимости привлечения к анархизму интеллигенции.
29.04.1931 испанские анархисты обратились к Махно с предложением присоединиться к планируемому повстанческому движению в Северной Испании и возглавить его. Эти планы не были реализованы из-за болезней Махно и языкового барьера.
12.02.1934 Махно участвовал в массовой антифашистской демонстрации французских профсоюзов, на которой простыл. 16.03.1934 помещен в больницу для чахоточников «Теннон». В начале июля прошла операция, но 25.07.1934 Махно скончался.
Похоронен на кладбище Пер-Ла-Шез (Париж)."
2. Отрывок из рецензии на книгу Семанова (полный текст здесь:
http://www.makhno.ru/st/107.php) :
"В многочисленных статьях и книгах советских авторов писалось и продолжает писаться, что последние годы Махно провел чуть ли не полностью одиноким. Не исключение и Семанов: «Так вот и доживал недавно знаменитый батько свои дни в многоликом и шумном Париже – одинокий, заброшенный, никому уже не нужный, почти забытый».
А вот что говорится в записях, пролежавших в личном архиве автора десятки лет, и лишь сейчас увидевших свет. Слово Елене Кузьменко, дочери Нестора Ивановича: «Ненавижу политику с детства. Хорошо помню отца. У нас дома всегда было полно народу, масса газет. И я тогда же поклялась себе, что никогда не стану интересоваться политикой и газет не читать» (стр. 241).
Это – одиночество никому не нужного и забытого человека?! Да ведь совершенно иная картина вырисовывается: Махно в эмиграции постоянно был окружен друзьями и товарищами, погружен в политические дела настолько, что родная дочь взвыла и поклялась бежать от этого политического мира, не дающего ей покоя.
И еще две цитаты.
Семанов: Махно умер «в нищей больнице, в одиночестве и неприкаянности» (стр. 13).
Кузьменко о своем визите в больницу накануне смерти мужа: «У него (в палате. – А.Д.) было несколько товарищей, которым, несмотря на неурочный час, разрешили здесь присутствовать» (стр. 12).
А в урочный час – бывал ли Махно один?"
Так что представление о том, будто у Махно что-то "оборвалось", что-то "погибло", - основано прежде всего на невежестве пост-советских публицистов, сценаристов и прочих ...
Линейный вид
