Проблема: Братцы. Дубовик пишет что Озерова расстреляли 17 июня. Но. Смотри когда вышла газета. Может он все таки сбежал и его поймали снова? Откуда исходит версия о его побеге из-под стражи? Или держали взаперти до августа месяца? Есть ли у кого уточняющая дело информация.
Дубовик признает, что информация в составленной им биосправке Озерова была ошибочна. Но. В той литературе, которая мною использовалась при начале работы над биосправками, - а это прежде всего были работы советских авторов, - четко указывалось, что махновские изменники Озеров, Бурбыга и др., открывшие фронт и т.д. и т.п., были расстреляны 17 июня. Другое время расстрела Озерова указано впервые Белашом (для меня впервые); после ознакомления с вашей, Владимир Николаевич, работой "Вольный Бердянск" (то место, где приводятся свидетельства о нахождении Озерова в Приазовье в июне 1919), вопрос для меня решен окончательно в пользу августовской даты.
А вообще, сами понимаете, - составление биосправок есть работа трудная и ошибки в ней неизбежны просто-напросто и из-за состояния самих источников.
Насколько я понимаю это не Алексей Чубенко всем известный по своим воспоминаниям, а его брат-большевик. Кто то в курсе о роли этого человека в махновщине? Наверное без его помощи О.Чубенко из тюрьмы бы не вылез и под амнистию не попал бы?
Все верно. Речь идет о брате Чубенко. Но, только, кто сказал, что он был большевиком? Правда, и анархистом он тогда не был. Особенной роли в махновском движении он не играл. В 1921 г. являлся полковым адъютантом, в июле бежал из отряда Махно в Воронежской губернии и в августе 1921 г. добровольно явился в Запорожскую губ. ЧК.
Заслуга в освобождение из тюрьмы Алексея Чубенко всецело принадлежит Махно и его ближайшему окружению.
В 1990-х годах мне рассказывал днепропетровский анархист Влад Стрелковский, кстати, хорошо известный людям из запорожского издательства "Дикое поле" (которое выпустило книгу Аршинова), - Влад еще в начале 80-х много ездил по махновским местам, разговаривал со старожилами, искал современников махновщины, но, к сожалению, его тогдашние записи в итоге пропали... Так вот: по его словам Чубенко было три брата, - два анархиста, третий с 1917 года большевик в Александровске.
Видите ли в чем дело. "Политкомом", тоесть политкомиссаром в 1919 г. мог стать только большевик-коммунист, к тому же хоть с каким-нибудь приемлемым стажем, ну хоть с 1917 г. О том что брат А.Чубенко был комунист точно помню что где-то читал. Но где? Что-то с памятью моей стало... Короче, похоже на то что действительно их было три брата, а брат комунист в махновщине до 1921 г. точно бы не сидел.
Как сейчас вспоминаю, по словам Влада Стрелковского, он встречался именно с потомками Чубенко-большевика. Дети или внуки. Они ему ругали двух своих дядей-анархистов, и утверждали, что именно их отец-большевик убедил их чуть ли не в конце 1920 или (вернее) в 1921 работать на советскую власть.
Еще раз: это со слов "третьего лица", записей тех бесед не сохранилось.
Они ему ругали двух своих дядей-анархистов, и утверждали, что именно их отец-большевик убедил их чуть ли не в конце 1920 или (вернее) в 1921 работать на советскую власть.
Для начала 80-х другого мнения и быть не могло .
Интересно , а если б встреча состоялась в наши дни , они поменяли б его поменяли ?
В книге А. Шубина "Анархия - мать порядка. Между красными и белыми" (М., 2005. - С. 176) со ссылкой на РГВА (Ф. 199. Оп. 3. Д 371. Л. 16-17) приводится такая информация: "Махно принял присланного Дыбенко начальника штаба - левого эсера Н.(!?) Озерова и 11 комиссаров-коммунистов (Петров, Колосов, Ткач, Чубенко, Минский, Тюрин и др.)".
И еще. Интересно то, что в своих широкоизвестных показаниях (правда, дошедших до нас не в полном объеме) Алексей Чубенко ниразу не упоминает о своем брате.
Как КГБ реабилитировал мариупольца Лепетченко - личного телохранителя Нестора Махно.
В последние годы "Приазовский рабочий" не раз писал о трагичной, но полной необыкновенных приключений жизни телохранителя Нестора Махно Ивана Лепетченко, которых жил в Мариуполе, но в 1937 году был расстрелян. Впервые в нашей газете о нем упомянул писатель Лев Давидовыч Яруцкий, именно он первым получил доступ к архивному уголовному делу Лепетченко, использовав его материалы в своей знаменитой книге "Махно и махновщина".
Но и после ухода Яруцкого из жизни "ПР" продолжает эту тему. И в марте-апреле этого года у вашего корреспондента появилась уникальная возможность досконально изучить дело по обвинению Лепетченко. А фоторепортер "ПР" Алина Комарова смогла сделать фотографии. Получить доступ к этому архивному уголовному делу было непросто. Поэтому редакция "Приазовского рабочего" и я как автор лично выражаем искреннюю благодарность за содействие начальнику Управления СБУ в Донецкой области генерал-майору Александру ИВАНОВУ, зам. начальника УСБУ в Донецкой области - начальнику Главного отдела Управления в г. Мариуполе полковнику Виталию ГАЙДЫМУ, начальнику архива Татьяне ШЕСТАК и пресс-службе Управления СБУ.
Шесть лет Иван Савельевич Лепетченко верой и правдой служил Нестору Махно. Делил с ним и радость боевых успехов, и горечь поражений и предательств. В ноябре 1920 года, когда с помощью армии Махно Крым был освобожден от врангелевцев, Фрунзе подписал известный приказ об уничтожении армии махновцев - своих вчерашних союзников. И в августе 1921 года в отряде Махно оставались всего сорок конников. Личный телохранитель батьки, Иван Лепетченко, на своих руках переправил тяжело раненного Махно через Днестр. И неотлучно был при нем еще четыре года.
После тюрем Румынии и Польши и возвращения в СССР для Лепетченко на десять с лишним лет наступила череда бесконечных арестов и обвинений уже в советских тюрьмах. Причем, как явствует из материалов его дела, большая часть этих обвинений была и смешной, и дико-безграмотной. В принципе тут и посмеяться можно было бы, если бы... Если бы за каждой строчкой обвинений не маячил вполне реальный расстрел.
Конкретный пример: Запорожский окротдел ГПУ выносит "Заключительное постановление", в котором Ивану Лепетченко инкриминируются следующие преступления перед советским (!) законом. А именно (цитирую дословно):
"Будучи освобожденным из Варшавской тюрьмы, берет на себя руководство совершения налета с целью освобождения Махно из-под стражи, здесь же, в Варшаве, находит связи, добывает средства и оружие, но намерение не осуществил лишь потому, что получил письмо от Махно с сообщением о прекращении намеченного плана;
при участии анархистов в 1925 году ведет работу по совершению взрыва ж.-д. моста и порохового погреба в г. Ковеле. Провести взрыв не удалось, т.к. все они были настигнуты польской жандармерией и арестованы, за исключением его, Лепетченко, который, скрывшись от ареста, бежал к границе УССР, каковую и переходит нелегально в Октябре 1925 года".
Первый резонный вопрос: а какое ваше собачье дело, товарищ следователь ОГПУ, выяснять намерения обвиняемого в чужой стране? Чьи интересы фактически защищает советский следователь, обвиняя гражданина СССР в намерении взорвать пороховой погреб и мост в буржуазной Польше, которая в те годы была для СССР врагом № 1? (Вспомним одну лишь антипольскую истерию после убийства в Варшаве советского посла Войкова!).
И если этими взрывами Лепетченко намеревался нанести урон вражескому государству, то его не судить нужно, а награждать орденом и производить в герои!
Столь же нелепым было обвинение в нелегальном переходе границы при возвращении в СССР (за одно это преступление в те годы могли поставить к стенке). И это обвинение развалилось, когда выяснилось, что в СССР Лепетченко вернулся по визе советского представительства в Варшаве после личной встречи с полпредом, который, проконсультировавшись с Москвой, дал Лепетченко гарантию неприкосновенности.
Естественно, Лепетченко освободили из-под стражи.
И все же! Едва ли не каждый год Лепетченко арестовывался и допрашивался вновь. Ну не могла власть спокойно смотреть, как в Советском Союзе спокойно живет и работает личный тело-хранитель Махно. Пытались построить обвинение на одном этом голом факте. Так, уже Мариупольским горотделом НКВД было предъявлено обвинительное заключение, от которого - шаг до приговора.
Цитата из этого документа:
"Будучи личным другом Н. Махно, он с момента организации последним банды вступил в банду добровольно. За особо отличившиеся действия в борьбе с революционно настроенными массами и особое доверие со стороны Махно он был вы-двинут последним личным ад``ютантом и телохранителем. Бывая всегда у Н. Махно, он - Лепетченко - был посвящен во всех действиях контрразведки и находился в близких-дружественных отношениях с руководителем контр-разведки".
Казалось бы, чего больше для обвинения тридцатых годов, когда и за меньшее получали "вышку"? Однако и в Мариуполе нашелся умный человек с неразборчивой, к сожалению, подписью. На обороте последнего листа обвинительного заключения он размашисто написал свой комментарий: "Дело предъяв Лепетченко, вследствие ряда амнистий правительства подлежит прекращению, а Лепетченко (немед - зачеркнуто) освобождению из-под стражи".
И уже совершенно ехидная приписка: "При несогласии с этим ставьте вопрос перед ЦИК Украины о неприменении амнистии". Ну да, так сразу рядовой опер провинциального отдела НКВД и сунется в правительство!
Благополучно выпустили Ивана и на этот раз!
Кстати, набравшись в тюрьмах юридической грамотешки, и сам Лепетченко регулярно использовал этот убийственный для следствия аргумент. И каждый раз, когда возмущенный опер упрекал его в близости к Махно и участии в боях, Лепетченко невозмутимо напоминал, что общеизвестная амнистия 1927 года, приуроченная к десятилетнему юбилею Октябрьской революции, освободила всех махновцев от уголовной ответственности за прошлое.
Вот так, раз за разом, рассыпались обвинения в адрес Лепетченко. От себя могу добавить лишь бесполезное сожаление о том, что за рамками уголовных дел остались другие (и не менее существенные!) обстоятельства биографии Лепетченко.
В частности, то, что он восемнадцатилетним мальчишкой полтора года воевал красноармейцем в 14-й Ворошиловской армии и участвовал в знаменитой обороне Царицына. Что он был не только "телохранителем батьки Махно", но и личным телохранителем командира 3-й бригады Красной За-днепровской дивизии Нестора Махно. Что он, Лепетченко, в составе Красной Армии освобождал от белогвардейцев десятки городов, в том числе и Мариуполь.
Можно было бы вспомнить, что это красноармейцы Махно вброд перешли Сиваш и взяли Перекоп. Что начальник Лепетченко, красный командир Махно, был награжден высшим совет-ским орденом Красного Знамени под номером "четыре".
...Право, жаль, что на следствии об этом не вспомнили.
И шутки кончились в августе зловещего 1937 года, когда в Мариуполе Лепетченко был арестован в по-следний раз. Допрашивали его на скорую руку, видно, для проформы. И по инерции судили за прежние "преступления", многажды опровергнутые. В 1937 году об амнистиях и Уголовно-процессуальном кодексе не принято было вспоминать.
"Выписка из протокола № 35 Тройки УНКВД по Донецкой области от 20 октября 1937 года.
Слушали: дело Мариупольского ГО НКВД № 168 по обвинению Лепетченко Ивана Савельевича, 1899 года рождения, сын урядника, служил в банде Махно личным телохранителем. После разгрома банды бежал в Румынию. В 1924 году возвратился в СССР. Обвиняется в том, что проводил активную контрреволюционную деятельность, дискредитировал вождей партии и правительства.
Постановили: Лепетченко Ивана Савельевича расстрелять, имущество конфисковать".
Лепетченко расстреляли в тот же день. В тюремном подвале Мариупольского отдела НКВД (в "Анкете арестованного" это помещение называлось страшным сокращением: "тюрпод").
х х х
Уголовное дело пролежало в архиве 37 лет. Пока в прокуратуру РСФСР не пришло письмо из Южно-Курильска от Виктора Ивановича Лепетченко, сына Ивана Савельевича. Который просил сообщить ему о судьбе отца.
И уже в октябре 1971 года прокурор отдела Донецкой облпрокуратуры по надзору за следствием в органах Госбезопасности Ю. Носков своим постановлением установил, что следствие по делу Лепетченко проведено поверхностно. И постановил: "возобновить следствие по настоящему делу, расследование по которому поручить УКГБ при СМ по Донецкой области". Дело было направлено начальнику УКГБ по Донецкой области генерал-майору Е.Г. Кравченко. А принял дело к своему производству старший следователь УКГБ майор Батин.
Работу он проделал титаническую, но малорезультативную. Прежде всего попытался найти мариупольских свидетелей обвинения. Но их не было - даже следов. Никого из понятых, присутствовавших при обысках, тоже обнаружить не удалось. Разыскал майор Батин нескольких ветеранов ОРСа завода имени Ильича (там перед арестом работал Лепетченко), но те его вспомнить не смогли.
В результате майор Батин составил свое заключение по делу. Цитирую:
"Что послужило основанием для ареста Лепетченко, из дела не видно. На момент ареста никаких доказательств преступной деятельности Лепетченко не имелось. Санкции прокурора на арест Лепетченко в деле не имеется. Сам Лепетченко был допрошен только один раз. На этом допросе он виновным себя ни в чем не признал. Полагал бы: решение бывшей Тройки УНКВД в отношении Лепетченко - отменить".
Этот документ генерал-майор КГБ Е.Г. Кравченко направил в облпрокуратуру. И затем тогдашний прокурор Донецкой области Н.И. Баскаков (под грифом "Секретно") внес в суд протест на приговор Тройки.
Точка в этом деле была поставлена 30 декабря 1971 года, когда президиум Донецкого областного суда под председательством Д.И. Иванченко постановил: "Постановление Тройки УНКВД в отношении Лепетченко отменить, а дело производством прекратить за недоказанностью участия Лепетченко в совершении преступления".
Вот так, через 37 лет Лепетченко был оправдан! От себя лично добавлю, что суд мог быть последовательнее в конечной редакции постановления и применить более реабилитирующую формулировку: "за отсутствием в действиях Лепетченко состава преступления". Согласитесь, что вердикт "за недоказанностью участия Лепетченко в совершении преступления" допускает иное толкование. Мол, конечно, участвовал, но - вот досада! - доказать не смогли!
Впрочем, все это уже не столь существенно. Главное, что 5 января 1972 года справка об этом постановлении была отправлена в Южно-Курильск. Сыну расстрелянного.
Добрый день! В своих именных комментариях А.Дубовик пишет о комдиве Маслакове как о кубанском казаке. В свою очередь В.Белаш говорит о нем как о крестьянине-середняке Ставропольской губернии (с.592). Между этими двумя социальными групами - пропасть. Крестьяне Ставропольщины с украинскими фамилиями это потомки украинских переселенцев ХIХ ст., их на начало ХХ ст. жило на Северном Кавказе до 300 000 чел. Их переселяли на место черкесов и ногайцев, который емигрировали в Турцию. Кубанские же казаки это потомки казаков запорожских и, частично, линейцев переселившихся в Чорноморию в конце 18 ст. И Кубань это не Ставропольская губ., а совсем другой адм.-тер. округ. Вместе с тем успешная военная карьера Маслака якобы указывает на его казацкие корни. Но. В годы Первой мировой и Гражданской случалось что и просто выходцы из крестьян делали кавалерийские карьеры. Хотелось бы узнать, не встречались ли кому еще какие-то ссылки на социальное происхождения командующего Кавказской повстанческой армией /махновцев/. Кстати, "Кавказом" в начале ХХ ст. на Юге Украины крестьяне называли преимущественно Ставрополье, куда велась агитация на переселение еще в 19 ст.
Так же, не совсем понятно когда Маслак перешел на сторону Махно. Согласно Белашу, в январе 1921 г., договорившись с Бровой. Но, опять таки, но. В своей книге "Холодный Яр" Ю.Горлис-Горский, описывает визит Н.Махно в Холодноярскую республику в декабре 1920 г. И Махно рассказывал местным отаманам, не таясь, о том, что Маслак уже перешел на его сторону и он намерен услать его делать революцию на Кубань. Может у кого-то есть информация могущая пролить дополнительный свет на события? Заранее благодарен.
Линейный вид
