А таки Кравец прав. Брова относился к тем атаманам которых махновцы считали своими, и петлюровцы - своими. И было таких деятелей много. К примеру Л.Христовий на Полтавщине, или Черный Ворон на Кировоградщине, или Иванов на Херсонщине. К тому же, махновско-петлюровский союз сентября 1919 г. ни одной стороной официально денонсирован не был, хотя стороны временами обругивали один другого. Это давало простор для маневра. Но. Брову, как пишет Белаш, послали на Кубань в качестве идеолога Кавказской армии. И, вообще, чего его понесло аж на Северный Кавказ и потом в калмыкию? Удивительные вещи происходили. Кстати, в петлюровском штабе в 1921 г. махновцев тоже брали на учет как часть украинских повстанческих сил. Может и Брова был так... Сбоку припеку...
Временный военный союз не есть союз идеологический. Если махновцев петлюровци считали своими, то они некоторое время и входили в состав армии большевиков. И что из этого? Была война, в ней был момент, когда никто не мог победить в отдельности.
Это сейчас видно, что правильно было заключить союз с Белыми, разбить Красных и Петлюру, а потом поднять восстание против Белых. Но ведь Красные называли себя народной армией. А как было заключать союз с Белыми? Хотя Белые и предлагали подобный союз.
Зуйченко Назарий Семёнович. Родился в 1887/1888 г. в с. Гуляйполе Александровского уезда Екатеринославской губернии. Украинец. Из крестьян. Малограмотный. С 1905 по 1907 г. работал на заводе сельскохозяйственных машин в Гуляйполе. С 1905 г. – член Гуляйпольской крестьянской группы анархистов-коммунистов «Союз бедных хлеборобов»; с 1907 г. «за распространение запрещенной литературы и участие в поджогах» находился в ссылке в г. Челябинске, откуда бежал в 1908 г.
В августе 1908 г. арестован в Екатеринославе на конспиративной квартире и доставлен в Гуляйполе, где в ходе дознания сознался в совершенных грабежах, убийствах и указал на соучастников. Ввиду болезни Зуйченко, дело по его обвинению было выделено в отдельное производство. 19 марта 1911 г. Временным военным судом в г. Екатеринославе приговорен к смертной казни через повешение, замененной позднее 25 годами каторжных работ. Каторгу отбывал в Саратовской каторжной тюрьме.
После Февральской революции 1917 г. освобожден по амнистии и добровольцем поступает на военную службу. В действующей армии на австрийском фронте. После Октябрьской революции 1917 г. возвратился в Гуляйполе. В период правления гетмана П. Скоропадского и Директории УНР находился на нелегальном положении. Участник махновского движения с 1918 по 1921 г. Являлся председателем следственной комиссии и членом штаба. Добровольно сдался в апреле 1921 г. по амнистии.
После установления Советской власти был осужден к 1 году лишения свободы «за незаконное изъятие хлеба у крестьянина»; в дальнейшем проживал в Гуляйполе, занимался сельским хозяйством.
12 августа 1926 г. арестован Запорожским окружным отделением Екатеринославского губернского отдела ГПУ УССР за то, что «в 1908 – 1909 гг., как член Гуляйпольской группы партии анархо-коммунистов, после ареста дал Екатеринославскому жандармскому управлению изобличающие показания о деятельности Н. Махно и других членов группы»; по этому обвинению 27 октября 1927 г. Чрезвычайной сессией Днепропетровского окружного суда осужден по ст. 54-13 УК УССР к 10 годам лишения свободы. Постановлением Верховного суда УССР от 26 ноября 1927 г. и в связи с амнистией к 10-й годовщине Октябрьской революции приговор был смягчен и срок наказания сокращен до 3-х лет и 4-х месяцев лишения свободы.
15 октября 1930 г. арестован ОО Днепропетровского оперсектора ГПУ УССР по подозрению в причастности к контрреволюционной организации, готовившей вооруженное выступление против Советской власти. В ходе предварительного следствия связь Зуйченко Н.С. с ликвидированной весной 1931 г. контрреволюционной организацией выявлена не была, однако следствием были добыты данные, указывающие «на социальную опасность обвиняемого, продолжавшего свою КР деятельность и по ликвидации махновских банд». В связи с этим 31 июля 1931 г. дело по обвинению Зуйченко Н.С. было выделено в отдельное производство с обвинением его по ст. 54-10 УК УССР в проведении антисоветской агитации. Содержался в Днепропетровском ДОПРе. Постановлением судебной тройки при коллегии ГПУ УССР от 22 декабря 1931 г. осужден к заключению в концлагерь сроком на 5 лет. Содержался в Беломорско-Балтийском исправительно-трудовом лагере ОГПУ СССР, из которого 25 октября 1932 г. убыл в Дмитровский лагерь ОГПУ (г. Дмитров Московской области).
До ареста в феврале 1938 г. – вагранщик завода «Красный металлист» в Гуляйполе. В феврале 1938 г. арестован Гуляйпольским РО УНКВД по Днепропетровской области как участник контрреволюционной организации бывших махновцев, готовившей вооруженное выступление против Советской власти. Решением тройки УНКВД по Днепропетровской области от 25 апреля 1938 г. (протокол № 81) осужден по ст.ст. 54-8, 54-10, ч. 2, и 54-11 УК УССР к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 7 июля 1938 г. в г. Днепропетровске.
Определением Военного трибунала Одесского военного округа от 31 января 1958 г. постановление тройки УНКВД по Днепропетровской области от 25 апреля 1938 г. в отношении Зуйченко Н.С. отменено и дело на него производством прекращено за недоказанностью обвинения.
Вот здесь http://sites.znu.edu.ua/slavetni_zp/ можно ознакомится с биографиями некоторых участников махновского движения (В. Белаш, Л. Зиньковский, И. Лепетченко, Н. Зуйченко, С. и П. Каретниковы и др.). К сожалению, должен отметить, что представленные на сайте справки во многом отличаются от их первоначального вида. Честно говоря, не хотелось бы, чтобы именно в таком виде они вошли в готовящееся к выходу издание. Буду рад, если кто-нибудь выскажет свои замечания и дополнения.
Сегодня услышал информацию, что во время Гражданской войны в РПАУ служил Ковпак, тот самый, глава партизанского движения на Украине в 1941-1944 гг. Порылся в Вике. Нашёл такую информацию:
Цитата:
Во время Гражданской войны, возглавлял местный партизанский отряд, боровшийся на Украине с немецкими оккупантами вместе с отрядами А. Я. Пархоменко, затем был бойцом легендарной 25-й Чапаевской дивизии на Восточном фронте, участвовал в разгроме белогвардейских войск генералов А. И. Деникина и Врангеля на Южном фронте.
В инфе сразу имеется ошибка, когда заявляется, что Восточный фронт воевал против Деникина и Врангеля, но я не об этом. Заинтересовала выделенная в цитате фраза. Что можете сказать, товарищи историки?
последние слова батьки.
– Оставайся, доченька, здоровой и счастливой! – Потом закрыл глаза и сказал: – Извините меня, друзья, я очень устал, хочу уснуть…
Пришла дежурная сестра. Спросила его:
– Как чувствуете себя?
На что он ответил:
– Дайте ужин. Принесите кислородную подушку.
– Сейчас, – ответила сестра и принесла ему кислородную подушку.
С трудом, дрожащими руками, он вставил себе в рот трубочку кислородной подушки, и сестра попросила нас всех удалиться и прийти завтра утром.
На следующее утро, когда мы зашли в палату, то увидели, что кровать, на которой лежал муж, пуста и ширмы у кровати не было. Один из соседей больных сказал, что сегодня утром около шести часов муж перестал дышать. Пришла сестра, закрыла ему лицо простыней, и вскоре его вынесли в мертвецкую. Это было 6-го июля 1934 года. Сестра сдала мне одежду мужа, его часы и прочие мелкие вещи, и мы пошли в мертвецкую. Здесь лежал покойник с восковым, очень спокойным лицом. На груди его сочилась рана после операции. Один из товарищей снял с лица мужа маску, и через пару дней мы его хоронили на кладбище Пер-ля-Шез. Тело его было сожжено в крематории, и урна с прахом замурована в стене».
Мой прадед по отцу, Савелий Яковлевич Клименко, уроженец хутора Гурьевка на Херсонщине, по его собственным воспоминаниям, был мобилизирован в начале 1918 года в 1-й вольный боевой отряд Маруси Никифоровой, участвовал во взятии Елисаветграда (Кировоград), и прошел весь боевой путь с ней до Ростова, отвечая в полку за поставку фуража лошадям. После разгрома ее отряда в Ростове, он присоединился к Армии Нестора Махно. Воевал в разных соединениях, в частности, в кавалерийской бригаде товарища Забудько. По его словам, был с Махно до их последних боев в августе 1921 г.
Однако, в советские годы об этом вспоминать не любил, опасаясь репрессий. Также он утверждал, что на их боевом знамени было написано по-украински "ВОЛЯ або СМЕРТЬ!", а не по-русски. Если интересно, есть и другие его воспоминания.
Спасибо форумчанам за проявленный интерес!
Спасибо, что такой форум существует!
К моему превеликому сожалению, сам я прадеда не застал – он умер, когда я был еще совсем маленький, в конце семидесятых годов прошлого века. Все его воспоминания – это со слов моего отца, который рос на том же хуторе, и моей матери, которая приезжала, уже потом, к ним в гости с отцом. Кстати, жил прадед потом (и сейчас живут родственники мои), после распашки под чернозем хутора Гурьевки, в селе Великая Александровка на Херсонщине. В детстве я как-то просто прислушивался к их рассказам, а вот теперь, когда тема стала меня волновать серьезно, я припер отца к стене, и попросил рассказать все, что он помнит. А я уже записал с его слов.
Прадеду запрещала про все это рассказывать его жена – мол, «да помолчи ты, старый хрыч, не болтай лишнего!» Однако, в селе случались большие и маленькие праздники, и когда прадед опрокидывал рюмашку-вторую, тогда его можно было разговорить, «поки баба нэ чуе». Его даже подзадоривали: «А расскажи нам, Савелий, как ты у Махна воевал!» Он отвечал: «Да что там у Махна, я у самОй Маруськи Никифоровой воевал!»
Так вот. То ли в конце 1917, то ли в начале 1918 года (была зима) к ним на хутор нагрянул отряд Маруськи Никифоровой, и она начала проводить принудительную мобилизацию всех мужиков в свой полк. Прадед воевать не хотел, аж до слез не хотел, и спрятался в погребе, где просидел три дня. «Маруська» за отказ идти к ней в отряд расстреливала, что и сделали с некоторыми из хуторян. Но прадеда нашли, достали из погреба, и мобилизовали вместе с его кобылой, на которой он потом и воевал. Кстати, таких «мобилизированных» у нее в отряде было достаточно много.
Прадеду выдали винтовку и патроны, хотя в отряде он отвечал за поставку фуража лошадям, кормил их и поил. Их отряд участвовал в захвате города Елизаветград, и жестоких боях за город потом. Про своих однополчан прадед говорил: «Лихие были ребята, никого не боялись». А его жена, прабабка, добавляла: «Ага, грабили заводы и поезда».
Потом они с боями прошли всю Украину, и оказались в Ростове, где их полк был почти полностью разгромлен немцами. Маруська куда-то исчезла, а прадед чудом уцелел и стал ночами пешком добираться из-под Ростова до родного хутора – голодал и все боялся, что его поймают и расстреляют.
Потом он какое-то время отсиживался на хуторе, пока его повторно не мобилизовали в Армию Махно. (Слово «мобилизовали» у него звучало постоянно, что примечательно в условиях того времени). Он поначалу попадал в разные соединения, но затем стал отвечать за поставку фуража в бригаде товарища Забудько. Самого Батька Нестора Махно Савелий Яковлевич видел неоднократно, и даже слушал его выступления на митингах в Гуляй-Поле, и других городах. Насколько я понимаю, это был 1919 год.
Еще одна примечательная фраза прадеда: «Били мы в то время белых, красных и бандитов». Несколько раз его отпускали домой «на побывку», когда в стране «лютовал сыпняк». Последний раз его «мобилизовали» в 1921-м. При каком-то бешенном отступлении он был ранен – несколько суток они скакали по степи, и в их тачанку попала бомба с «ероплана» (!). Тачанку разнесло на куски, а прадеда выбросило и стукнуло головой об оглоблю, перебило нос и раздробило лицо.
Он вернулся на хутор, тихо-мирно женился, и начался «колхоз». Про свое участие в Повстанческой Армии он долго молчал, знала только его жена и близкие родственники.
И еще одна очень интересная деталь. Его друг с соседнего хутора, талантливый гармонист, служил у Махно в «гармонической роте». По словам прадеда, была такая в Армии – туда зачисляли всех музыкантов, и они развлекали повстанцев на привалах, играли на полевых свадьбах, и даже устраивали концерты после митингов.
И еще одно. Когда я уже был школяром, я ездил в их село к родственникам. И у прабабки был сундук с имуществом ее личным и прадеда. Она говорила, что «никто сейчас ничем из молодежи не интересуется, а вот она – история – лежит прямо под носом». В сундуке были очень интересные вещи, которые я, как мальчик 7-8 лет, естественно захотел сразу же заиметь в своем распоряжении. Но прабабка не отдала, только показала. И сразу закрыла сундук. Там было кое-что из старинного оружия и флаг, правда, не махновские – еще казацкие, запорожские. Но это уже другая история.
Линейный вид
