Начну я с отрывка недавней работы Азарова «Анархисты среди революции», к котором он немного объясняет наш (громко сказано! Их, я тут новичок) выбор стратегии от начала создания САУ.
http://azarov.net/03_pr/an_re_2.html
Выбор стратегии
12
Согласен с ДСПА, - не надо ждать «правильной» революции. Но надо правильно использовать надвигающуюся. Правда, САУ не обладает каким-то ноу-хау, чудесным рецептом анархического блицкрига против государства. Но есть у нас эксклюзивный опыт выбора стратегии в революционной ситуации Украины 2000 – 2004 гг., который и можно предложить нашим российским товарищам. Выбора между спринтерской дистанцией революционеров, которая привела часть украинских анархистов в лагерь прямых пособников оранжевого режима, и стаерской трассой эволюционистов, которая еще далека от завершения, но и не замарана близоруким пособничеством. И стратегия эта лежит в контексте определенного нами для себя пути к анархии через изменение общественного сознания. Без чего любая масштабная анархическая победа выродится в диктатуру. Подведу некоторые итоги, предъявлю достижения нашей стратегии (промахами пусть займутся наши критики).
13
Начало движения прозападной оппозиции в нашей стране пришлось на самый конец 1990-х гг. и совпало по времени с возникновением Союза анархистов Украины. Скажу больше, идея создания САУ была навеяна предчувствием серьезных изменений, ожидавших украинское общество в процессе развития данного движения. Тогда же САУ увидел два основных фактора, так сказать, створа фарватера определивших нашу стратегию на время протестных кампаний «Украина без Кучмы», «Восстань, Украина» 2000 – 2004 гг., оранжевой революции и окончательно сформировавших ее в постреволюционный период.
14
1. Основой движения прозападной оппозиции являлись националистические партии и организации с некоторым вкраплением левых, не влияющих на главную линию движения. Последовательным анархистам с ними не по пути по принципиальным соображениям, как людям, преследующим диаметрально противоположные и взаимоисключающие цели. Они – максимальное укрепление национального и даже этнократического государства. Мы – принципиальный отказ от государства и создание социальной системы безгосударственного общежития. Тем не менее, мы могли использовать революционную ситуацию для популяризации анархического проекта, расширения наших рядов и приверженцев анархизма за рамками САУ.
15
2. На момент создания САУ анархисты в Украине были явлением более чем спорадическим, их группки концентрировались в основном в столице и, за исключением единичных уличных акций, были активны только в интернете. В провинции представители украинской общественности, даже горячо симпатизировавшие анархизму, наотрез отказывались легально объявлять себя анархистами. Не то, что проводить какие-то нелегальные публичные акции. В процессе подготовки учредительного съезда САУ августа 1999 г., для нас стало серьезной проблемой найти достаточное количество представителей регионов даже на легальный съезд. Большинство опасалось возможных репрессий.
16
Исходя из этих реалий, говорить о возможности серьезного влияния анархических идей (а не приемов тактики) на протестное движение оппозиции не приходилось. Ввязавшись в него, мы не только пошли бы на неестественный союз с этатическими националистами (гораздо худшими, чем национал-анархисты Корчинского), но стали бы массовкой, статистами для приведения к власти колониального режима. Убежден, что в тандеме с прозападной оппозицией и неофитов мы приобрели бы гораздо меньше, чем получили в итоге, дистанцировавшись от этого движения и выступив с его критикой. Это в последние год-два в Правобережной Украине стало модным трепаться об анархизме. Причем, в результате его популяризации САУ, но и то лишь в контексте борьбы с «пророссийской» властью Януковича. Анархизм для них, - лишь орудие добычи власти, а Украина без государства – прямая измена национализму.
17
В то же время оппозиционный «оранжевым» Юго-Восток – это исконная территория махновщины, Нестор здесь до сих пор народный герой. Здесь же наиболее сильны антиамериканские и антинатовские настроения. Именно русскоязычные украинцы, недовольные режимом Кучмы-Януковича, но не приемлющие национализм и империю НМП, и стали той основной базой, на которой разрастались ряды САУ. С другой стороны, именно накал протестов «Украины без Кучмы» решающе повлиял на нашу легализацию. Когда осенью 2002 г. мы выиграли второй суд у Минюста по поводу отказа в регистрации, власть поняла, что, пойдя совсем по беспределу, она может вытолкнуть САУ в объятия оппозиции, что было ей никак не выгодно. Так революционная ситуация в стране помогла легализоваться Союзу анархистов Украины как партии и дала нам юридическое равноправие с другими политическими силами.
18
Что дало это равноправие? И после легализации САУ пытались заткнуть разными способами, вплоть до спецназа УБОП. Но именно легальность позволила нам выжить, выигрывать в судах, проводить резонансные кампании против высших бюрократов и институтов государства. Это было живо и весело. И все-таки улично-судебная часть стратегии САУ носила вспомогательный характер. Любопытство, возбужденное ею в тусовке верхних слоев политикума, позволило озвучивать там анархические взгляды. Но объектом нашей охоты были не власть имущие, а СМИ, постоянно на этих тусовках присутствовавшие. В отсутствии средств на оплату статей и репортажей, это был единственный способ прорыва в общественное сознание. И только оглашение наших взглядов не где-то на обочине радикальных интернет-ресурсов, а в центре информационного поля Украины, позволило привлекать к анархизму обычных граждан. Зачастую взрослых людей, которые никогда бы не стали играться в подполье.
19
Но, конечно, важен был не сам факт доступа к СМИ, а что мы там говорили, к чему призывали. Хотя вопросы эти взаимосвязаны. Проводя громкие полевые акции, мы понимали, что на скандалах долго не продержишься. Да и через их освещение в медиа привлечешь больше хулиганов, чем кропотливых строителей анархии. Залог успеха мы видели в адекватности анархистов существующей в стране политической ситуации и предложении реалистичной альтернативы, продуманной настолько, чтобы она всерьез воспринималась СМИ и обществом, как готовая к исполнению здесь и сейчас, в рамках этатического строя. Без особого нарушения законов, но все-таки анархическая в своей сути. Разумеется, такая задача была под силу лишь эволюционным проектам, которые, кстати сказать, САУ впервые стал возрождать, модернизировать спустя полтора столетия после их объявления Годвином и Прудоном.
20
Эмпирически нащупывая свой путь, мы не сразу поняли, что САУ, по сути, взял на вооружение махновскую стратегию. Ошибочно думать, что главным делом махновской Повстармии было свержение власти. Как замечал один из ее командиров И. Долженко, «Занятие района не может уничтожить власть… Третью революцию может создать народ, но, ни в коем случае, наша армия». И выше: «Мы двигатели 3-й революции и создатели новых лозунгов, мы… являемся как бы центральным революционным бродилом, которое приводит в движение угнетенное многомиллионное крестьянство… [8]». Даже не пытаясь меряться с махновцами в массовости и силе воздействия, мы также поняли, что только осознание гражданами необходимости самостоятельной организации жизни на местах, является главным залогом начала анархического строительства. И не призывая граждан к революции, которая в данном случае являлась лишь технологией их глобального закабаления, САУ постоянно использовал революционную ситуацию для популяризации анархического проекта.
21
Именно революционная и последующая кризисная радикализация общества, постоянная майданная активность, не приводящая к реальному улучшению жизни, заставляли людей прислушиваться к нестандартным, внесистемным выходам, предлагаемым анархистами. Правда, не хватило у нас организаторских сил и умения добывать средства, чтобы в эти годы протестного накала предъявить обществу практические плоды анархического созидания. Утешаюсь мыслью, что в деле модернизации подходов и пропаганды мы все же добились большего. Первый показатель результативности выбранной стратегии САУ, - процесс образования его местных отделений. Мы занималась вербовкой и строительством ячеек сверху лишь до тех пор, пока не создали их минимум, необходимый для легального существования партии. Остальные организации создавались самотеком, по инициативе снизу, через заинтересованность неофитов, возникшую в результате нашего присутствия в информационном поле Украины.
22
Если летом 1999 г. для нас было проблемой уговорить засветиться на съезде даже анархистов, то теперь анархизм всерьез рассматривается частью украинского общества, как один из вариантов его развития. Причем, рассматривается не в архаичных моделях революционных романтиков начала ХХ в., а в образе модернизированных разработок САУ. Реалистичность этих разработок, как и наличие большого общественного спроса на них доказывает факт плагиата наших концепций политическими силами, рвущимися к власти. Я говорю о ГП «Пора» и ГД «Народная самооборона [9]». Их финансисты четко просчитывали электоральную выгоду от вооружения нашими разработками и не ошиблись. Подходы эволюционного анархизма, подаваемые анонимно, чтобы не пугать этатически воспитанную публику, большой частью граждан, уставших от преступности власти, принимаются «на ура».
23
И, не слишком обеспокоенный соблюдением наших «авторских прав», Союз анархистов Украины видит в этом широком гражданском отклике главное доказательство верности выбора стратегии. А то, что САУ на своих разработках не стал какой-нибудь определяющей партией украинского политикума, так это для нас не поражение, а сознательный выбор между политическим предприятием для достижения власти и интеллектуальным проектом, направленным в первую очередь на изменение общественного сознания. Мы не отказывались от работы анархистов в Советах по эволюционному демонтажу властных иерархий. Но события последних лет показали, что без сознательного народного выбора эта часть «проекта САУ» неосуществима. Вот мы и сосредоточились на сознании народа. Надеюсь, и российские анархисты не ставят перед собой задачу «порулить страной», но лишь стремятся изменить общество, подсказав ему, попытавшись его образумить.
24
Оглядываясь на пройденный путь, прихожу к убеждению, что нам удалось быть достаточно выдержанными и ответственными перед анархической идеей, чтобы в очередной раз не бросить ее в разряд тупого орудия разрушения, не навлечь на нее новые табу и репрессии, которыми анархисты почему-то кичатся. Но, лавируя между силами, рвущимися к власти, и не идя в услужение ни к одной из них, нам удавалось раз от раза, на уровне СМИ и общенационального политического дискурса предлагать анархический взгляд на события и наши рецепты выхода из ситуации. Постоянный и легально звучащий голос анархизма, – это серьезное завоевание нашего движения, немыслимое пока ни в одной из постсоветских республик. Пусть даже голос не такой частый, как нам хотелось, пусть даже в нашей субъективной интерпретации. Но именно он служит в сегодняшней Украине единственным общеизвестным указателем в анархический мир. Имея его в постоянном поле зрения, граждане, в конце концов, свернут на эту дорогу.
.
Линейный вид
