|
Administrator
Регистрация: 21.01.2007
Сообщений: 1,015
Сказал(а) спасибо: 580
Поблагодарили 628 раз(а) в 282 сообщениях
|
И.МИРОШНИЧЕНКО
СТАРОБЕЛЬЩИНА – ЖЕМЧУЖИНА ПРИАЙДАРЬЯ
Рейды Нестора Махно на Старобельщину
Положение на фронтах к сентябрю 1920 года оставалось сложным, хотя Красная Армия достигла Львова, вышла на Вислу и угрожала Варшаве. Польша, получив сильную поддержку западных держав, в августовских боях на Висле сумела потеснить Красную Армию, которая вынуждена была отступать.
Из прифронтовой зоны в район Старобельского уезда ушло много банд, которые грабили склады, бесчинствовали на дорогах. Старобельский боеучасток был ослаблен тем, что в конце июля 1920 года были призваны на фронт первый секретарь Укомпарта А.Кухтин, а также Н.Коваленко, Щербак, Кислица, Леонтьев, Билько, Трофименко, Кийко – руководители уездных подразделений.
В Старобельске Махно не ожидали потому, что еще шесть дней тому, 27 августа, он был на Сахновщине, что на Полтавщине. Утром 2 сентября в Старобельск прибыл Донецкий губвоенком Локотош и отбыл с отрядом в район Марковки, где свирепствовала банда Терезова и Буданова. В Старобельске успокоились, так как считали, что опасность для города была с востока, а она отрядом Локотоша устранялась. Даже когда вечером из Белокуракино председатель волостного Ревкома Дмитрий Рогозян сообщил, что приехавший из Мостков крестьянин видел там большую банду, в Старобельске особо не встревожились. Посланная в Мостки верховая разведка поставленную задачу не выполнила, вернулась с полдороги и доложила, что никакой банды нет.
С заходом солнца махновцы вышли из Мостков в сторону Старобельска, а к полуночи уже стояли в двух километрах от Подгоровки. Между тем, махновская разведка поздно вечером 2 сентября и в ночь на 3 сентября была в городе. С полуночи до утра многочисленное войско Махно стояло в Казначеевском яру. В двух километрах от города стояли сотни подвод крестьян. Эти многосотенные крестьянские обозы всегда двигались за войском Махно. Они не участвовали в боях, но после взятия города активно его грабили. Нагрузив свою подводу чужим добром, крестьяне возвращались домой, а за армией Махно следовали другие. И так было всегда вплоть до 30 сентября 1920 года, когда в Беловодске крестьяне узнали, что Махно вступает в союз с Красной Армией и направляется в Старобельск для переговоров и подписания соглашения.
А пока было утро 3 сентября 1920 года. Город охранялся батальоном ВОХР. Бойцы ЧОН были отпущены по домам. Караульная рота отдыхала и даже утром не была готова к отражению нападения. Рано утром махновцы подошли вплотную к городу и остановились на горе. Стоял сильный туман, и махновское войско не было видно из города. Около восьми утра туман сел, и махновцы двинулись на город, предварительно дав по нему несколько пушечных залпов. Вот как запомнилось это утро Ивану Бабке: «Я и мой товарищ Баранец во дворе детдома №1 (улица К.Либкнехта) запрягали лошадей, чтобы ехать за продуктами. Внезапно со стороны Подгоровки послышалась пулеметная стрельба. Мы выскочили на Соборную улицу. В это время по городу ударили пушки. На рынке и Соборной площади рвались снаряды. Из центра города в сторону театра Поповича бежали толпы людей. Мы поставили лошадей в конюшню и побежали в ту же сторону. Среди бегущих был и завадминотделом уездного исполкома Тарапат. На бегу он спрашивал людей, что произошло. На Озёрной я забежал во двор Бурьяна. Вся его семья лежала в домике под стенками. Когда стрельба несколько утихла, я вышел во двор и стал наблюдать за улицей. В сторону центра на лошади скакал работник УЧК Иван Чепель. Но как только он выскочил на Большую Садовую, его обстреляли махновцы из пулеметной тачанки. Чепель повернул лошадь и ускакал в сторону Новосёловки. На тачанке, которая его обстреливала, было пятеро махновцев с пулеметом системы «Максим». После того, как прекратилась стрельба, я стал пробираться домой. Пришел на Соборную площадь. В это время через Айдар по мосту двигались десятки пароконных тачанок с пулеметами. Город был забит пешими и верховыми вооруженными людьми. Многие были в военной одежде, но большинство было одето по-крестьянски.
Первую жертву увидел на берегу Айдара. Под вербой лежал молоденький красноармеец в разорванной гимнастерке, а живот был увязан белым полотном, которое было в крови, а боец был мертв. Под стеной дома постоялого двора Кашубы сидел мертвый боец с отрубленным плечом. Возле него валялась винтовка и окровавленная буханка хлеба. Во дворе школы купца Кожухова лежали два сильно изрубленных трупа. Один изрубленный саблей, в гражданской одежде, лежал на тротуаре у вальцевой мельницы Кожухова. Несколько трупов лежали у дороги возле почты. Пока шел домой, у меня несколько раз спрашивали какого-то большевика Карлова. По дороге домой я узнал, что арестованы заведующий УОНО А.Г.Лягушенко и секретарь УОНО Троцкий. Среди дня в городе снова поднялась стрельба. А по улице бесконечным потоком шли махновцы».
Григорий Роздымаха так описывает то утро: «Махновцы внезапно утром 3 сентября ворвались в город. Караульная рота вступила в неравный бой и была смята. 25 красноармейцев, почти половина ее состава, были зарублены. Бойцы ЧОНа, бежавшие к месту службы по тревоге, встречались с махновцами и погибали. Член уездного бюро комсомола Коля Жуков по дороге в Упартком столкнулся с группой махновцев, залег в канаве на перекрестке Большой Дворянской и Кузнечной, первым же выстрелом убил махновца. Он долго отстреливался, задерживая движение, но был убит подкравшимся со двора махновцем. Погибли коммунисты Белоусов, Шевченко, Попов, Мураховский и другие. Бывший матрос Пастухов отстреливался из окна своей квартиры, убил и ранил нескольких махновцев, последним патроном застрелился».
Махновцы в Старобельске 1920 год
Бывшая буржуазия передала в руки махновцев списки коммунистов и активистов, за которыми махновцы охотились все три дня. «Мой отец, Андрей Белоусов, в момент налета Махно был начальником Старобельской уездной милиции, - вспоминал его сын Александр Белоусов, - когда махновцы сломили сопротивление милиционеров, отец сумел скрыться. Но священник Гавриил узнал об этом и выдал его. Арестованных согнали во двор булочника Симикина, теперь улица Трудовая. Я сумел проникнуть во двор к отцу. Но он и другие арестованные заставили меня уйти, мотивируя тем, что махновцы зарубят меня. Мы простились с отцом, и я ушел тем же путем, что и проник. Потом всех их увезли за город на «бугры», теперь район квартала Ватутина, и там порубили саблями. Среди мужчин была жена комиссара продкомитета. У нее махновцы нашли печать продкомитета. Казненных хоронили родственники. Отца хоронила тетка, а мать скрывалась у знакомых в Красном городке у кузнеца Демича».
Небольшой в то время город Старобельск был заполнен махновцами. Их было до восьми тысяч – три пехотных полка, пулеметная часть из 200 тачанок и саперное подразделение. Артиллерийская часть состояла из 18 шестидюймовых и трехдюймовых орудий. Они занимали каждый двор в городе, размещались в Чмыровке, Бутово, Заерке, Подгоровке, Куликовке. Город и окрестные села грабились трое суток. Подводы с награбленным зерном, мукой, товарами тянулись по дороге на Сватово и Рубежное круглосуточно. Многие тянули добротные брички, линейки, вели лошадей, коров, другой скот. Были ограблены сейфы Уфинотдела – 22 миллиона рублей, 3 миллиона в других учреждениях. Со складов Упродкома было увезено 22 тысячи пудов зерна. С мельниц растянута вся мука. Со складов уземотдела крестьяне увезли запасы сортового железа, плуги, сеялки, косилки, несколько тонн выделанной кожи. Из магазинов и складов была разграблена вся мануфактура и одежда. Из продсклада – все запасы масла, меда, сала, сахара и круп.
На второй день пьяные махновцы громили советские учреждения. Ломали и жгли мебель, документы, забирали фураж, лошадей и повозки. Были опустошены все аптеки. В городе не осталось ни лекарств, ни бинтов.
Большие потери понесла партийная организация города. Погибла половина ее состава. Однако многие сумели уйти. Ф.Д.Панфилов, его сын Александр, начальник уездной милиции Мельников, продработники Зайцев и Чумаков, члены уездного комсомольского бюро Н.Ковалёв, Г.Роздымаха вышли из города и степными дорогами добрались до Беловодска. Правда, Панфилов по возрасту, а Мельников по болезни не могли далеко уйти и несколько дней пережили на бахче у села Новобутово.
Махновцы вели активную агитацию среди молодежи города и крестьян окрестных сел с целью вовлечения их в «повстанческую армию имени батьки Махно». Как форма вовлечения молодежи в армию, был организован смотр-парад махновского войска на лугу у реки возле мелового Пристина ниже Нобелевских нефтяных баков. Махно с раненой ногой принимал парад сидя, а раненая нога лежала на барабане. Некоторых юнцов привлекала экипировка и особенно обилие личного оружия, пулеметные тачанки и лошади. Несколько 16-17-летних ребят ушли с махновцами. Но через непродолжительное время они вернулись, пережили насмешки своих товарищей, нормально работали, а в годы Великой Отечественной войны храбро защищали Родину. Но вернулись не все, несколько молодых старобельчан бесславно погибли за бредовые идеи анархии.
В первый же день налета в уездной больнице были прооперированы местными врачами Нестор Махно и начальник административного штаба Василий Куриленко, которые имели запущенные ранения. Батька Махно был ранен семь раз. Эта рана в ногу была не столько тяжелая, сколько запущенная. Его везли в ландо с мягкими рессорами. Рядом с ним была жена – Галина Кузьменко, и две медицинские сестры. Через три дня махновцы неожиданно покинули Старобельск, чтобы через месяц вернуться, а батька Махно – в ту же больницу. Шестого сентября махновцы ушли в сторону Черниговки, планируя захватить Луганск, но наткнулись на организованное сопротивление и повернули круто на восток. 11 сентября они захватили и разграбили Миллерово и направились к Дону. С нелегкими боями они прошли Ольховый Рог, Большинку, Селивановскую, но, дойдя до реки Чир в станице Советская, батька понял, что на Дону ему не пополниться ни казаками, ни оружием. И он решил идти назад, с большими потерями перешел железную дорогу и взял курс на Беловодск и Старобельск.
Делала некоторую ставку на армию Махно и донская белоказачья контрреволюция, находившаяся в подполье. В станице Краснокутской состоялась даже встреча штаба Махно и белогвардейского подполья. Однако эти две силы не смогли договориться.
Преследуемый кавалерийскими соединениями, Махно вышел к железной дороге на участке Чертково-Шептуховка. В результате жестокого боя, потеряв значительное число людей и лошадей, Махно прорвался в Старобельский уезд. Но его армия уже находилась на грани развала или разгрома. Вот что пишут в книге «Дорогами Нестора Махно» начальник штаба В.Ф.Белаш и А.В.Белаш:
«... 27 сентября 1920 года. Подъезжая к поселку Беловодск, я имел беседу со своими старыми командирами, принадлежавшими к нашему союзу анархистов.... Я уговорил своих «союзников» идти на Врангеля и, после колебания, они согласились».
«... 27 сентября по телефону я вызвал Харьков и говорил с уполномоченным правительства Мальцевым о перемирии. Мое предложение было принято. На этом наш третий рейд закончился, военные действия прекращены.
Идея нашего союза с Советской властью заключалась в том, что мы стремились получить автономию в Гуляйпольском районе. Кроме того, устраняли бесконечную борьбу, плодами которой, в конце концов, пользовались Врангель и шляхетская Польша. Мы получили свободную советскую трибуну для пропаганды своих анархистских идей и вырывали из советских тюрем анархистов и махновцев».
«... 29 сентября 1920 года махновцы прекращают враждебные действия против Советской власти. Они становятся союзниками Красной Армии против Врангеля и буржуазии».
«... 29 сентября как союзники, а не как враги, мы входим в г.Старобельск»
«... Вечером было расширенное заседание Совета революционных повстанцев Украины (махновцев). Многие анархисты и командиры нападали на меня за союз с Советской властью. Махно в таких случаях разжигал страсти: «Я болен и не работаю в Совете. Ответственен за соглашение Белаш со своими приверженцами: мы с них после и спросим»».
«... После споров был принят проект договора. Выделенная из состава Совета комиссия в составе Буданова, Хохотвы, Клейна была утверждена собранием. Комиссия не замедлила выехать в Харьков для подписания договора. Мы остались в Старобельске, приводили себя в «божий вид», подлечивали раны, ремонтировали и чистили оружие, обсуждали наметившиеся соглашения».
В связи с тем, что махновские отряды повернули с Донщины на запад и стали снова угрожать Старобельску, в Бахмуте (Артёмовске) был создан сводный отряд по борьбе с бандитизмом во главе с Якубовским. Отряд прибыл в город 26 сентября. Его штаб расположился в здании почты (угол Октябрьской и Урицкого). На следующий день в город прибыла бригада внутренней охраны железных дорог, которой была поставлена та же задача – не допустить Махно в город. В своих воспоминаниях А.Якубовский пишет: «30 сентября 1920 года из Беловодска по прямому проводу вызвали начальника тыла Старобельского узла. Так как последнего не оказалось, к аппарату подошел я, его заместитель. Звонил Махно. Он сообщил, что его повстанческая армия на митинге приняла решение пойти на союз с Красной Армией и что они готовы выйти в тылы врангелевских войск. Махно сказал, что он хотел бы поставить в известность командование Южного фронта и лично товарища Фрунзе и просил обеспечить ему связь. Я приказал телеграфисту срочно соединить Махно с Харьковом. Махно только раз говорил по телефону со штабом Южного фронта. Потом мы получили приказ Фрунзе: с махновцами в бой не вступать и 2 октября встретить Махно в Старобельске, расквартировать его войско».
Весть о том, что Махно возвращается в город, старобельчанами была воспринята с тревогой. Все магазины не открылись, служащие учреждений на работу не вышли. Люди прятали всё, что можно было спрятать. Даже запасались водой, у кого не было колодца во дворе, закрывали ставни и ворота. В архиве сохранился приказ №6 уездного военкома от 1 октября 1920 года, который документально зафиксировал ситуацию в городе тех дней.
ПРИКАЗ №6
Старобельского уездного Военно-революционного комитета
от 1 октября 1920 года.
По обстоятельствам времени с 29 сентября по 1 октября сего года были временно прерваны в учреждениях города и части уезда работы. В настоящее время надобность в этом миновала, а поэтому Военревком приказывает всем ответственным работникам и сотрудникам всех советских учреждений как города, так и уезда явиться 2 октября в 10 часов утра на свои посты и приступить к нормальной работе.
Настоящий момент требует самой напряженной работы, в силу чего и предлагается заведующим отделами максимум проявить энергии и работоспособности во всех отраслях своих отделов.
Советским правительством и реввоенсоветом с Махно достигнуто соглашение признания им Советской власти. Войска Махно вступают в город Старобельск 1 октября, а потому Военревком ставит об этом в известность ответственных работников и сотрудников советских учреждений и призывает считать таковые советскими и все их законные требования выполнять аккуратно и своевременно.
О всяких незаконных и самочинных действиях каких бы то ни было войск, находящихся в городе Старобельске и его уезде, доводить до сведения Военревкома для принятия мер, выяснения и предания суду по законам военного времени.
Председатель уездного Военревкома Маракулец
Зав. отделом управления Решетняк
Секретарь Егорова
К открытым грабежам в городе махновцы не прибегали. Но масса их разъехалась по селам за фуражом и продуктами. Они забирали у селян сено, овес, муку, сало, масло и другие продукты. Селяне еще долго помнили этих «гостей», которые выдавали себя за спасителей крестьян и дарователей им свободы. «Были немцы, гайдамаки, были деникинцы и белоказаки, а таких чертей, как эти бандиты, у нас еще не было», - говорил подгоровский крестьянин Тихон Иванов.
Уездным парткомом была выпущена срочная листовка, в которой старобельчан призывали встретить махновцев как союзников Красной Армии. В ночь с 1 на 2 октября в город прибыла группа командиров махновской армии во главе с Шуйсом. «От шума я проснулся, - вспоминает А.Якубовский, - и увидел перед собой незнакомых военных. Большинство из них были одеты в кожаные костюмы и вооружены. Я выхватил наган из кобуры. Но один из них протянул руку и сказал: «Товарищ Якубовский, давайте знакомиться, я командующий кавалерией армии батька Махно, Шуйс». Другие тоже представились. Это были председатель реввоенсовета армии Махно Д.Попов, командующий группировкой Удовиченко и другие. Были оговорены все вопросы вступления махновцев в город, расквартирования их, порядок переговоров штаба Махно с Харьковом».
И.Н.Бабка в своих воспоминаниях записал: «Из окон дома Селиверстова торчали пулеметные стволы. Первые дни там жил и Махно. Около 10 утра он выезжал на луг за нефтесклады братьев Нобелей к Пристану. Со двора выезжал фаэтон. Одна нога была забинтована и лежала на маленьком стульчике. Возле него были две медсестры и жена Галина Кузьменко. Охрана была очень хорошо экипирована. На всех были шерстяные гимнастерки и брюки, все были с бородами, у каждого было по два револьвера. Сам Махно был среднего роста, молодой, худощавый, волосы длинные, аккуратно зачесаны назад, на лице веснушки или оспины, одет во френч английского покроя с карманами».
На берегу Айдара у Пристина батька отдыхал с приближенными, встречался с командирами своей армии, руководством города и уезда. Здесь же старобельский фотограф Мирошниченко сделал несколько снимков. Он же фотографировал батьку на Соборной площади и в больнице.
Через несколько дней Махно был вынужден лечь в больницу. Теперь он был уже комдивом, и операцию на ноге делал профессор-хирург, присланный М.Фрунзе из Харькова. После трехдневного пребывания в больнице Махно жил и лечился в доме Я.В.Буткова (теперь ул. Октябрьская, 47).
Идеи анархизма явно теряли поддержку в народе. Теряла поддержку и армия Махно.
«... От Беловодска до фронта наша армия на глазах таяла. Союз с советским правительством разъедал кулацко-армейский элемент, отчего они начали дезертировать. Так, группа донских казаков под командованием Фомина из отряда Каменева в составе 500 штыков и 200 сабель по дороге на Старобельск самовольно ушла на Дон. Бывшие пленные красноармейцы, влитые в 4-й пехотный полк 2-й группы Петренко в составе 300 штыков, уворовав 15 пулеметов, бежали в Богучарский район. Группа Каменева в составе 400 штыков и 600 сабель при 4 орудиях и 70 пулеметах в походе на Изюм свернула на Луганск, а 9-й пехотный полк во главе с его командиром Пархоменко, спровоцировав батальон 5-го полка и дивизион 6-го конного общей численностью 2000 штыков и 150 сабель при одном орудии и 50 пулеметах, повернул в Воронежскую губернию. Из армии бежали части, группы, одиночки», - пишет начальник штаба армии Белаш в книге «Дороги Нестора Махно».
К октябрю 1920 года армия, или, как ее именовал штаб Махно, революционная повстанческая армия Украины (махновцев) имени батьки Махно, разваливалась. Из нее уходили сотнями и тысячами. Махно это понимал, но, идя на союз с Советской властью, он все же поставил жесткие условия. Переговоры шли нелегко. Делегация одна за другой сновали из Старобельска в Харьков и обратно. Одну из них возглавлял Бела Кун.
Старобельск почти весь октябрь был переполнен военными. Махновцы на этот раз не грабили, но вели себя шумно, а иногда и буйно. Цены на спиртное и особенно самогон резко возросли. Местное население меняло на самогон сбрую, повозки и даже лошадей. Партком уезда и культпросветотдел махновской армии пытались проводить совместные мероприятия. В один из дней на базарной площади у Покровского собора состоялся политический диспут между анархистами и коммунистами. Группу анархистов возглавлял Дмитрий Попов, бывший эсер, один из махновских командиров. От коммунистов выступило несколько человек, в том числе секретарь Укомпарта П.П.Нехорошев. Но подвыпившая толпа в суть политбоя не вникала, шумно реагировала на отдельные фразы хохотом, криками и свистом.
Военно-политическое соглашение между Советским правительством Украины и Махно было подписано в Старобельске. С советской стороны его подписали Фрунзе, Бела Кун, Гусев, а с махновской – Куриленко и Попов. Оно заключалось в том, что махновцы входят в состав Вооруженных Сил республики как партизанская армия, подчиненная высшему командованию Красной Армии, но сохраняет внутри себя прежний порядок.
Из Старобельска махновская армия двинулась на Южный фронт в район Крыма на борьбу с Врангелем. Повел ее не Махно, а Каретников. Нестор Махно остался в Старобельске, лечил раненую ногу. Ревком создал для него все условия. Он даже пробует писать стихи, общается с медперсоналом, охотно фотографируется. Он делал все, чтобы отвлечься от реальности. Он отчетливо понимал, что идеи, которым он служил, ради которых пролил реки крови, оказались просто иллюзией, что его армия это давно поняла и быстро разваливалась. Его угнетало и то, что он вынужден был пойти на мировую с Советской властью, но большевикам он не доверял, и интуиция подсказывала ему, что заключенное в Старобельске соглашение для его армии добром не кончится.
Приведу несколько строк из книги «Дороги Нестора Махно».
«... Достигнув села Веселое, что севернее города Валуйки, армия Махно истощалась (2000 сабель при двух орудиях и 50 пулеметах). В Воронежской губернии она была разбита. Перед штабом армии стал вопрос – присоединить группу Каменева. С этой целью Махно повернул на юг в Старобельский уезд. Пройдя село Алексеевское, Ново-Александровку, Ровеньки, Белолуцкую, достиг Каменки 02.02.1921 года. Здесь в Каменке повстанцы встречают группу Пархоменко. На заседании штаба он отчитывается о своих действиях. На заседании комсостава вел себя задорно, обвинял Совет в заключении договора с Советским правительством против Врангеля. Но, узнав судьбу своего брата, расстрелянного в селе Бучни, притих.
6 февраля 1921 года армия повстанцев вышла на юго-восток, стремясь пройти в район Миллерово, чтобы присоединить отряд Фомина и Каменева. Она благополучно занимает Марковку. Здесь красные кавчасти ее атаковали, и, израсходовав боезапас, повстанцы бежали через Беловодск, Шульгинку, Астрахань, Кабанье, Шандриголов, южнее Изюма, станции Барвенково в Гуляйполе.
Частями Красной Армии было нанесено Махно несколько ударов в Старобельском уезде, Лисичанском районе и на границе Изюмского уезда».
Последний раз малочисленная, но подвижная и боеспособная группа Нестора Махно появилась на Старобельщине летом 1921 года. Это был его последний рейд на восток Украины. На этот раз он южнее Луганска прошел к Черткову, а потом за Дон. Прошелся по Вешенскому уезду, где его основательно потрепали. Возвращаясь, он прошелся по восточным волостям (Беловодской, Марковской) Старобельского уезда. 5 августа он ушел за пределы Старобельщины.
Одиннадцать раз раненый Нестор Махно с горсткой преданных ему до конца соратников 28 августа 1921 года перешел границу с Румынией. Впереди был почти тринадцатилетний период скитаний по странам Европы.
Еще в 70-е годы прошлого столетия многие старобельчане помнили и могли рассказать о пребывании махновцев в Старобельске. К примеру, И.Н.Бабка рассказывал, как выглядели вояки войска Нестора Махно: «Они были просто увешаны оружием. На ремнях через плечи висели по два пистолета, у многих третий, как правило, был за ремнем. Обязательно у каждого были сабля и винтовка. Патроны носили в карманах. С патронами у них было бедновато, и потому они орудовали саблями».
Алексей Михайлович Шутьев говорил, что в гривах многих лошадей были вплетены крестики, бусы, цветные ленточки, медали и даже офицерские погоны. А на тачанках были различные надписи, типа «Гуляй поле, гуляй душа», «Я не белый и не красный, не зеленый – я ничей». Некоторые надписи были сплошной нецензурщиной. На многих тачанках были прибиты черные флаги на коротких древках.
Многие утверждают, что у Нестора Махно были свои деньги, которые он печатал в походной типографии. На самом же деле у Махно никогда не было своих денег. Махновских купюр попросту не существует. Но нет дыма без огня...
Действительно, на украинских деньгах печатались надписи типа: «Гоп, куме, не журись, у Махна грошi завелись!», «На цi гроши не купишь волi». Эти надпечатки делались без ведома батьки. Иногда надписи иллюстрировались рисунками пикантного или слишком натуралистического содержания.
Петр Яковлевич Зубарь говорил, что в октябре 1920 года махновцы забрали у них со двора копну сена и шесть мешков ячменя. Правда, расплатились деньгами, на которых было напечатано: «Грошi зло, а тo6i не повезло». Эти деньги в Старобельске никто не принимал ни при махновцах, ни позже. Тот же П.Я.Зубарь рассказывал, что в то время он работал в литейном цехе ремесленного училища помощником вагранщика и формовщиком. А буквально рядом в доме Я.В.Буткова поселили после больницы Н.Махно: «Из дома вывезли всю мебель, завезли новую, во дворе навели порядок, поставили новый дощатый забор. Из больницы приехали Н.Махно, его жена, медсестра и повар. А охрана была уже сутки как выставлена. В этом доме он прожил около двух недель. Дважды приходил в цех, смотрел, как разливали металл, говорил, что он тоже работал вагранщиком. Был он невысоким, худощавым, хромал, ходил с палочкой. Часто сидел во дворе на ступеньках дома и играл на гармошке. Потом он неожиданно уехал».
Старобельчанин Петр Оснач, бывший редактор «Луганской правды», так описывал причину поспешного отъезда Н.Махно из Старобельска: «В одну из октябрьских ночей махновцы из оставшейся при батьке сотни сбросили с пятого этажа мельницы с десяток мешков с пшеницей. Падая на землю, мешки ухали, как тяжелые пушки. От мельницы до дома Буткова, где жил Нестор Махно, по прямой не более 300 метров. Махно подумал, что город обстреливают. Рано утром, не предупредив никого, он уехал на своем ландо с сотней верховых в Гуляйполе. В 1921 году он еще дважды будет на территории уезда, но в самом Старобельске Н.Махно больше не был».
|
Линейный вид
