Прекрасная вещь - любовь к отечеству,
но есть еще нечто более прекрасное
- это любовь к истине.
П. Чаадаев

История анархизма в России до сих пор изучена довольно слабо. Можно назвать два десятка исследователей, в разное время приложивших перо к этой теме и обыгравших ее весьма пристрастно. Грубо говоря, всегда существовало два направления, представители которых подходили к анархистскому движению с диаметрально противоположных позиций - апологетической и резко критической (иногда - откровенно критиканской). К апологетике можно отнести, в первую очередь, мемуары ветеранов анархистского движения, не принявших советскую власть и бежавших (или высланных) в 20-е гг. из России в Европу. В первую очередь, конечно, нужно назвать классическую работу Аршинова "История махновского движения"¹ и воспоминания самого Н.И.Махно, написанные им и отредактированные его товарищами-эмигрантами во Франции ². К сожалению, эти воспоминания охватывают, в основном, период гражданской войны в России и на Украине и лишь косвенно затрагивают историю анархистских групп, организаций и движений эпохи самодержавия - до 1917 года.

К этой группе работ следует отнести и анархистские исследования, в относительно небольшом количестве выходившие в царской России и за рубежом. Газеты, брошюры и книги, бывшие доступными при царизме, вскоре после Октябрьской революции оказались накрепко заперты в спецхранах крупных библиотек и архивов, куда постороннему, непредвзятому исследователю без допуска входа не было, и ворваться куда можно было бы не иначе как с пулеметом. От массового читателя, таким образом, эти источники были отрезаны полностью. Западные анархистские издания, выходившие в Европе, США, Латинской Америке, были недоступны русскоязычному читателю за "железным занавесом" точно так же. Отдельные книги и брошюры анархистов начала века из частных библиотек изредка "выбрасывались" в прямую продажу через букинистические магазины ("Завоевание хлеба" и "Записки революционера" Кропоткина в полном, еще не изуродованном цензорами, издании; "Новое направление в анархизме" Льва Черного (Турчанинова); "Опыт независимой философии" Севастьяна Фора; "Современный анархизм" Л.Кульчицкого и др. Последняя книга, кстати, представляет первый серьезный анализ анархистского учения и критику его начала столетия).

Ко второй группе исследований следует отнести почти всю литературу, выходившую в СССР с начала 20-х годов до эпохи начала развала страны в начале 90-х годов. Эти десятилетия прошли у историков под знаком "социального заказа" компартии. Интересными (но отнюдь не объективными) являются исследования, написанные в 20-30-е годы по большей части бывшими анархистами и людьми, близкими к движению, перешедшими на позицию безоговорочной поддержки советской власти.³ Несколько историков, писавших об анархизме в 60-70-е годы, буквально следовали за ренегатами по пятам, ставя главной целью безудержную критику преследуемого учения, в чем сильно преуспели⁴.

Массовыми тиражами выходили мемуары старых коммунистов - участников гражданской войны, где анархисты были представлены в высшей степени неприглядно ⁵, за редчайшими исключениями. Дм. Фурманов, написавший книгу воспоминаний о Чапаеве (по которой был поставлен одноименный фильм, ставший легендарным), ухитрился ни одним словом не обмолвиться о своем собственном прошлом вожака анархо-синдикалистов. "Эти люди не историю писали, а проводили идеологически "научно обоснованную" обработку масс с целью компроментации анархистского движения", - с горечью пишет один из современных исследователей.

Пожалуй, в советскую эпоху было всего несколько попыток объективного исторического анализа анархистского учения и тактики анархистских организаций. Это - книги Н.Пирумовой о Бакунине (серия ЖЗЛ) и Кропоткине ⁶, посвященные канонизированным советской властью старым революционерам, - и потому нуждавшиеся в видимой объективности даже с точки зрения властей; и хорошая, насыщенная фактическим материалом работа В.Комина, именно в силу своей достаточной объективности и информативной насыщенности вышедшая малым тиражом на плохой бумаге в провинциальном издательстве⁷.

Провозглашение демократических свобод правительством России дало историкам возможность приступить к публикации по-настоящему объективных, непредвзятых исследований. В первом ряду их стоят две книги - обе, с нашей точки зрения, уникальные. Это - небольшая работа Сергея Семанова "Под черным знаменем (жизнь и смерть Нестора Махно)" ⁸ и фундаментальный труд Александра Белаша "Дороги Нестора Махно"⁹.

Тем не менее, несмотря на усиливающийся интерес к истории российского анархизма, проявившийся в последние годы, говорить о многих серьезных исследователях, занимающихся разработкой этой темы, не приходится. Две вышедшие книги являются, скорее, исключением из правила.

Всплеск анархистских идей в России во второй половине 1980-х - первой половине 1990-х годов, и даже появление целого ряда группировок, обладающих своими печатными изданиями¹⁰, ничего не решают. Молодежь, участвовавшая в этих группировках, не проявляла серьезной заинтересованности к истории теории и практики анархизма, увлекаясь в основном внешней атрибутикой и эпатажем. Даже о каком-то конкретном участии современных сторонников черного знамени в борьбе с коммунистами и ультраправыми в перестроечный и постперестроечный периоды мы узнаем из источников не собственно анархистских, а кругов, близких к ныне развалившейся партии Демократический союз (ДС), которую объединяла с анархистами лишь общая антикоммунистическая платформа. (Имеется в виду совместное проведение ДС, анархистами и тогдашним оппозиционным Народным Фронтом демонстраций и митингов против советских партаппаратчиков и "Памяти" в 1987-1991 гг.) Однако эта тема выходит за рамки нашего исследования.

Цель нашего исследования - попытка добиться исторической справедливости в отношении оболганного движения борцов за свободу, движения, на которое десятилетиями навешивался ярлык погромщиков и бандитов. Почти все историки советского периода, как в России, так и на Западе, попали под влияние расхожего стереотипа, сформированного многолетними усилиями коммунистической пропаганды. В соответствии с этим стереотипом анархистом мог являться или здоровенный бомбист в матросской тельняшке, увешанный наганами, маузерами и пулеметными лентами, поводящий налитыми кровью глазами (судя по внешнему облику - типичный безыдейный громила, вдобавок страдающий от застарелого алкоголизма); или же - длинноволосый очкарик в кургузом пиджачке, заляпанном перхотью, без удержу размахивающий руками и вопящий что-то несуразное об "абсолютной свободе". Первый тип - матрос - вполне вписывался в представление о заурядном погромщике, второй - очкарик - соответствовал имиджу безответственного интеллигентика, которому дай волю - весь мир разнесет. Поэтому хорошо, что его мелкобуржуазную сущность заблаговременно разоблачила родная советская власть.

Над созданием таких образов трудились не только историки, но и писатели, поэты и кинодраматурги. Эти образы прочно вошли в общественное сознание благодаря "Хождению по мукам" Алексея Толстого и, скажем, "Думе об Опанасе" Эдуарда Багрицкого. Больше всего же на публику воздействовала знаменитая киноэпопея о Максиме ("Выборгская сторона" и пр.), где в роли анархиста, напевающего песенку "Цыпленок жареный", выступает бывший черносотенец и вообще отвратительный недорезанный буржуй. Дикость объединения всех этих элементов для массового зрителя не очевидна, ибо компенсируется блестящей игрой великолепного актера М.Жарова. Не менее популярной была дебильно-романтическая лента "Красные дьяволята", снятая "по свежим следам", так сказать, еще в эпоху немого кино; здесь с анархистами вообще уже не церемонились - под дружный рев и улюлюканье зала, юные большевики просто похищали Нестора Махно, засовывали головой вниз в мешок и в таком виде привозили в красноармейскую ставку.

Нетрудно догадаться, что вдалбливание десятками лет представления об анархистах как о ворюгах и погромщиках въелось в народные массы и даже перекочевало за океан, в эмигрантские круги, во всех других вопросах предпочитавших относиться к советской пропаганде с большой долей скептицизма.¹¹

Задача, которую мы ставили перед собой, - коснуться лишь одной стороны анархистского движения, той стороны, которую историки обходили (и обходят) молчанием. Именно: отношение анархистских групп в России первой четверти XX века к еврейскому вопросу и участие евреев в анархистском движении. Думается, давно пришло время объяснить, что представление об анархисте как о бессмысленно швыряющем бомбы во все стороны налетчике и одновременно антисемите-погромщике, - ложь, ничего общего с истиной не имеющая; и ложь тем более безнравственная, что значительную часть сторонников российского анархизма - от теоретиков до боевиков - составляли именно евреи.

1. П. Аршинов. История махновского движения (1918-1921 гг.) Предисловие Волина (В.М. Эйхенбаум). Издание Группы Русских Анархистов в Германии, Берлин, 1923.

2. Махно Нестор. Русская революция на Украине (от марта 1917 по апрель 1918). Изд.: библиотека Махновцев, Федерация анархо-коммунистических групп Северной Америки и Канады. Париж, 1929.; Махно Нестор. Под ударами контрреволюции (апрель-июнь 1918 г.). Издание Комитета Н.Махно, Париж, 1936. Махно Нестор. Украинская революция (июль-декабрь 1918 г.). Издание Комитета Н.Махно, Париж, 1937.

3. Лебедь Д. Итоги и уроки трех лет анархо-махновщины. Харьков, 1921; Герасименко. Батько Махно, 1928; Горев Б. Анархизм в России (от Бакунина до Махно), Москва, 1930; Равич-Черкасский. Анархисты, 1930; Яковлев Я. Русский анархизм в Великой русской революции Петроград, 1921; Эйдеман Р. Борьба с кулацким повстанчеством и бандитизмом. Харьков, 1921; Васильев Б. Кто такие махновцы? Екатеринослав, 1920; Теппер (Гордеев) Н. Махно: от "единого анархизма" к стопам румынского короля. Харьков, 1924; Ярославский Е. Анархизм в России. ОГИЗ, 1938; Кубанин М. Махновщина. Ленинград, 1927.

4. Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма (борьба партии большевиков против анархизма 1917-1922 гг.) Москва, 1974. См. также: Корноухов, Полянский.

5. Антонов-Овсеенко. Записки о гражданской войне. Г. 4, Москва, 1933; Сб.: Гражданская война на Украине. Киев, 1967; Архангельский Вл. Фрунзе. Москва, 1970; Крылов И. Записки красногвардейца. Москва, 1977; также: Летопись революции. 1928; Красная книга ВЧК. Москва, 1923. Александру Беку в 1969 г. удалось протолкнуть в "Новый мир" отрывок воспоминаний бывшего анархиста-синдикалиста, впоследствии - страстного большевика С. Дыбеца о встречах с Махно. См.: "Новый мир" №7, 1969, стр.106-168.

6. Пирумова Н.М. Бакунин. Москва, 1970; П. А. Кропоткин. Москва, 1972.

7. Комин В.В. Анархизм в России. Калинин, 1969.

8. Семанов С.Н. Под черным знаменем. Москва, 1990. Книга уникальна, прежде всего, потому, что представляет собой записи бесед автора, тогда - молодого сотрудника Института истории СССР в Ленинграде - с вдовой Махно Г. А. Кузьменко и с его дочерью Людмилой. Беседы проведены в нелегальном порядке в городе Джамбул Казахской ССР в 1960-е годы.

9. Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. Киев, 1993. Воспоминания бывшего начштаба Революционной повстанческой армии Украины (махновцев) Виктора Белаша, найденные и дополненные современными архивными данными его сыном. Книга объемом в 600 страниц, богато иллюстрированная фотографиями и биографическими данными лиц, имевшими более или менее близкое отношение к анархистским группам и движениям 1905-1921 гг. Александр Белаш на протяжении 24 лет (1966-1990) по крупицам собирал документальный материал, имевший хоть какое-то отношение к анархизму, махновщине и своему отцу, репрессированному в 1938 г.

10. Газеты "Новый свет", орган Ассоциации Движений Анархистов; "Черная звезда", орган "революционных анархистов"; "Свободный голос" (анархистский бюллетень); "Свободный договор", орган Конфедерации анархо-синдикалистов; "Бунтарь", орган той же Конфедерации; "Черное знамя", издание Анархо-коммунистического революционного союза; "Голос анархизма", вестник московского Союза анархистов; "Воля"; "Община" и даже… "Веселый Роджер"! Из всего вышеперечисленного более или менее серьезным изданием мы бы назвали газету Синдикального анархизма "Солидарность" (объединенная редакция анархистов и левых демократов, Москва.)